Солнце клонится к горизонту, а он, Кипун, скользит по водной глади на обрядовом плоту по направлению к самому неуютному острову в их архипелаге. Остров этот стоял особняком и не отличался приветливостью и радушием. Там никто не жил. Даже живности не было, разве что пичуга какая время от времени передохнуть залетала. Камней на нём было больше, чем на родном Угре, а травы вовсе не росло. С питьевой водой тоже было худо. Поговаривали, что небольшой родничок там имеется, но высадившимся на остров не всегда удавалось его найти. Зато там была сальза – небольшая кочка, время от времени извергающая грязь. Из-за неё-то остров и назвали Плюющимся стариком. Не самое приятное место. Туда даже мальчишки предпочитали не соваться. Славы не добудешь, а вот неприятностей огребёшь.
Кипун покрутил головой, стоило присмотреться, в какой компании он проведёт ближайшие пару дней.
У рулевого весла стояли двое крылатых. Широкоплечие, серьёзные, чем-то неуловимо похожие друг на друга, они деловито работали веслом, направляя движение плота. Кипун задумался.
В этот раз в обряде участвует десяток человек. С острова вернётся как минимум четверо крылатых. В прошлые разы наверняка было не меньше. Так отчего они так редко встречаются? Кипун шапочно знал этих двоих, они получали свои крылья даже не в прошлый обряд, а в позапрошлый. Мог припомнить ещё троих. Но разве же не должно их быть больше?
– Это что за дерево такое?
Вопрос, хоть и заданный не ему, а рулевым, прервал размышления Кипуна. Чужак с Дальних островов произносил знакомые слова, но так, что требовалось некоторое время, чтобы понять, что именно он спрашивает. Говорил быстро, не делая пауз, глотая окончания, словно он куда-то страшно спешит, словно от этого жизнь чья-то зависит. Нет. Десять жизней! Не меньше.
Крылатые, однако же, не особо затруднились с пониманием смысла обращенного к ним вопроса. Видно, не впервые с ним беседу вели. Отвечать стали обстоятельно, подробно. Про плавуч, стволы которого лежали в основании плота. Про то, чем это дерево отличается от других и почему в быту его не используют, пускают только на вещи значимые, обрядовые. Чужак слушал внимательно, что-то уточнял, приседал, свешивался, трогал руками.
Кипун заскучал и переключил внимание на остальных пассажиров плота. Рядом сидящий Литюш не вызывал особого желания завести беседу. Уж слишком угрюм. За Литюшем сидели Сэнежа и Алкажа. Сёстры о чём-то шушукались и время от времени стреляли взглядами, то в чужака, то в Литюша, то в Бажуту, а то и в самого Кипуна. Единственными, до кого не достреливало их внимание, были Четай и Наруша, что обжимались на передней палубе, отгороженные от нескромных взглядов прямоугольным парусом, да Инесь, что расположилась за спинами сестёр у самого края плота.
СКАЧАТЬ