Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании. Александр Ципко

Чтение книги онлайн.

      Но мало известно, что за намерением совершенствовать «проект» стояли сомнения перестройщиков – и Михаила Горбачева, и Александра Яковлева, и Вадима Медведева, – в осуществимости так называемого научного прогноза коммунизма Карла Маркса, стояло ясное понимание того, что во многих отношениях марксизм принадлежит прошлому, вошел в противоречие с реалиями дня. Конечно, сомнения перестройщиков в марксизме были разного рода. Вадим Медведев смотрел на марксизм глазами Бернштейна, глазами немецкого социал-демократа, Александр Яковлев – глазами Николая Бердяева и Семена Франка, как на «химеру», аморальную утопию. Но понимание того, что Маркс во многих отношениях «ошибся», было у всех перестройщиков, даже у их лидера, наиболее догматичного и наиболее правоверного Горбачева.

      Конечно, ни Михаил Горбачев, ни Александр Яковлев, ни Вадим Медведев не были теми лидерами, которые принимали участие в строительстве советской системы, как рассчитывал Николай Алексеев. Все дело в том, что такие малообразованные люди, как Иосиф Сталин или Михаил Калинин и Климент Ворошилов, не могли усомниться в верности «великого учения Карла Маркса». В двадцатые и тридцатые вся левая интеллигенция Европы обожествляла марксизм. До сих пор левые профессора в США и в Европе поклоняются марксизму, воспринимают его как символ своей левой веры. До сих пор подавляющая часть посткоммунистической интеллигенции в России, и особенно та ее часть, которая находится в оппозиции к Путину, убеждена в жизненности учения Карла Маркса, в том, что большевики – и Ленин, и Сталин – упростили, видоизменили вечно живое учение автора «Капитала». Прошедший в марте 2013 года в здании МГУ всемирный Московский экономический форум, собравший левых российских экономистов, прошел под знаменем поклонения непреходящей значительности учения Карла Маркса о капитализме.

      Но в главном Николай Алексеев оказался прав. При «советском государстве», которое «есть прежде всего государство с сильной властью», какие-либо перемены возможны только сверху. Оказался он прав и в том, что при такой жесткой централизованной системе, какой было советское государство, громадное значение приобретают умонастроения тех, кто наверху, их вера или неверие в марксистские догматы. Чем выше у нас уровень централизации системы, чем жестче и ярче выражено единовластие, тем выше и ярче выражена роль случайности в наше российской жизни. Отсюда и возможность того, что я назвал преждевременной смертью коммунизма, т. е. демонтаж системы сверху, по инициативе коммунистического руководства страны до момента самоисчерпания социальных и экономических возможностей системы. Не забывайте, что еще Хрущев хотел сделать то, с чего начинал Горбачев, с политической реабилитации Николая Бухарина. Если бы Михаил Горбачев внял советам своего премьера Николая Рыжкова и не взял из Свердловска в Москву строптивого Бориса Ельцина, то скорее всего судьба перестройки и СССР сложилась бы по-другому.[70] Если бы умирающий Константин Черненко успел передать власть СКАЧАТЬ