Родоман. Сборник статей и воспоминаний. Татьяна Ильинична Герасименко

Чтение книги онлайн.

      4. Эта тема теперь епархия Дмитрия Замятина и Ивана Митина. Уверен, что Ваша статья их вдохновит.

      С уважением и любовью – Ваш Борис Родоман. 2.11.2016».

      Это дает мне право на новую публикацию статьи и под новым названием. География постепенно стала отступать из моей жизни. Сейчас, в июле 2024 г., вспоминая наши совершенно (как мне казалось) ни к чему не приложимые обсуждения коллективной монографии, которую мы так и не написали, я осознаю, какой интеллектуально щедрый дождь на меня пролился, каким важным в этом разноголосье был суровый голос Бориса Борисовича и как мне по-человечески повезло. После нашей двухдневной поездки в Николо-Ленивец Родоман мне сказал что-то вроде: «Ну вот наконец я вам понравился».

      Первые карты земного пространства, называемого сегодня Южной Азией, – целиком, а не отдельных частей3, – составили: в 1752 г. французский географ и картограф Жан Батист Бургиньон д’Анвиль и в 1782/3 г. инженер и географ Ост-Индской компании Джеймс Рэннел; позднее обоих приняли в почетные члены Петербургской академии наук (Edney, 1997, p. 5; Raj, 2006, p. 37). Д’Анвиль был преимущественно кабинетным ученым и его карта, оставаясь почти пустой, передает очертания обрамленного картографированием4 субконтинента. Рэннел в неутомимых путешествиях между британскими форпостами в Индии применил элементы западной геодезической практики и использовал сведения из таблиц «Книги Акбара» Абу-л Фазла Аллами, схемы военных маршрутов колониальных войск и навыки местных ассистентов – мусульман и индусов5. Хотя космографические фантазии, паломнические векторы и планы отдельных местностей были визуализованы еще в доколониальный период, научная (на уровне своего времени) топографическая репрезентации территории Индии подразумевает эти имена, напоминающие об историческом соперничестве Франции и Англии, а также о прямой связи между картой и империализмом или картой и властью. «С начала новой истории карты обслуживали преимущественно технологию правления, вне зависимости от его природы. Они использовались как средство, которым правительства всех сортов расширяли свои полномочия и превращали землю в территорию. Как сформулировал в начале XVII в. английский государственный деятель Фулке Гревил: „Власть должна прибегать к законам в качестве своего наиглавнейшего рычага; законы рисуют карты“» (Edney, 2009, p. 11). Новые изобретения XVIII и XIX вв., подкрепленные уже известными методами, помогли воплотить в жизнь тотальный пространственный обсчет: «Триангуляция за триангуляцией, война за войной, договор за договором – так происходило соединение карты и власти» (Андерсон, 2001, с. 191).