В тишине безветренной осенней ночи такой сильный стук испугал бы любого, но он, не вздрогнув подошел к двери и, открыв ее, не стушевался. Да и незнакомка не выглядела испуганной; учитывая, что она сама пришла в чужую квартиру, постучала в дверь постороннего мужчины и, вошла без приглашения, едва открылась дверь – как можно назвать такую, трусливой?!
Да, ей-богу: как только дверь открылась, женщина сразу вошла в комнату и села на прежнее место; вынула из сумки пачку сигарет и положила перед собой на низенький журнальный столик точно так же, как пятнадцать минут тому назад; снова скрестила ноги, словно не замечая, что они совсем неприкрыты; потом долго пытаясь решить с чего начать, вынула сигарету из пачки и, закурив, наконец, заговорила.
Но обещанный ей заранее пятиминутный разговор оказался таким долгим, что всю оставшуюся ночь она провела в чужой комнате с чужим мужчиной – пила чай и курила…
Глава четвертая
…Тетива «лука», которую хорошенько припрятал Корифей, выпустивший стрелу, – тайна, связанная с его матерью! – кажется, была напряжена с тех пор. В любом случае, тоска в дальнем углу его памяти встрепенулась и начала сверлить мозг, точно колючка. Черт побери, почему у матери всегда ухудшалось настроение при упоминании Гения, почему она всегда отворачивалась при встрече с ним? Ведь мать знала, как он привязан к дяде Гене! Но в чем же секрет, на который намекнул Корифей; что это за тайна, из-за которой мать не договаривала даже своему единственному?! Будь проклят, Корифей – неужели такая загадка и вправду была?!
Да, будто бы, все началось той ночью, похожей на сон; возможно, он обнаружил наличие в нем осадка во сне, который видел дважды подряд; и, казалось, именно это удерживало его от написания романа!
Однако:
все это догадки! все предположения! все вероятности!
Более того, он не спал всю ту ночь: из-за того, что разговор действительно красивой незнакомки не уместился на пять минут, а длился три часа (так-как женщина пропустила момент прощаться и уйти) – ему не оставалось ничего другого, как молча слушать в ожидании утра.
Рано утром он, наконец, проводил ее и лег на кровать, а вскоре в ужасе проснулся. Снова заснул, и снова тот же кошмар: случилось то же самое, то есть, та же сцена во сне повторилась снова.
Тот же сон, та же сцена! Как говорил Корифей: «один к одному!»
Он горько усмехнулся: кажется, Джахангир Фатих на удивление точно подобрал эпитет – Красотка в Черном, мимо которой «невозможно равнодушно пройти»!
Кто знает, может, она тут ни при чем?!
В самом деле, в чем же она провинилась?
Даже если дважды приснится одна и та же обнаженная сцена – почему бы и нет?! Пусть приснится хоть трижды, это снова не имеет значения: в любом случае, в любой интерпретации сон – это сон, а не реальность.
Просто сны были настолько красочными, что он СКАЧАТЬ