Тихий Дон. Книга 1. Михаил Шолохов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лунный шлях. Над Доном – туман, а вверху звездное просо. Конь позади сторожко переставляет ноги. К воде спуск дурной. На той стороне утиный кряк, возле берега в тине взвернул и бухнул по воде омахом охотящийся на мелочь сом.

      Григорий долго стоял у воды. Прелью сырой и пресной дышал берег. С конских губ ронялась дробная капель. На сердце у Григория сладостная пустота. Хорошо и бездумно. Возвращаясь, глянул на восход, там уже рассосалась синяя полутьма.

      Возле конюшни столкнулся с матерью.

      – Это ты, Гришка?

      – А то кто ж.

      – Коня поил?

      – Поил, – нехотя отвечает Григорий.

      Откинувшись назад, несет мать в завеске[55] на затоп кизяки[56], шаркает старчески дряблыми босыми ногами.

      – Сходил бы Астаховых побудил. Степан с нашим Петром собирался ехать.

      Прохлада вкладывает в Григория тугую дрожащую пружину. Тело в колючих мурашках. Через три порожка взбегает к Астаховым на гулкое крыльцо. Дверь не заперта. В кухне на разостланной полсти спит Степан, под мышкой у него голова жены.

      В поредевшей темноте Григорий видит взбитую выше колен Аксиньину рубаху, березово-белые, бесстыдно раскинутые ноги. Он секунду смотрит, чувствуя, как сохнет во рту и в чугунном звоне пухнет голова.

      Воровато повел глазами. Зачужавшим голосом хрипло:

      – Эй, кто тут есть? Вставайте!

      Аксинья всхлипнула со сна.

      – Ой, кто такое? Ктой-то? – Суетливо зашарила, забилась в ногах голая ее рука, натягивая рубаху. Осталось на подушке пятнышко уроненной во сне слюны; крепок заревой бабий сон.

      – Это я. Мать послала побудить вас…

      – Мы зараз… Тут у нас не влезешь… От блох на полу спим. Степан, вставай, слышишь?

      По голосу Григорий догадывается, что ей неловко, и спешит уйти.

* * *

      Из хутора в майские лагеря уходило человек тридцать казаков. Место сбора – плац. Часам к семи к плацу потянулись повозки с брезентовыми будками, пешие и конные казаки в майских парусиновых рубахах, в снаряжении.

      Петро на крыльце наспех сшивал треснувший чумбур[57]. Пантелей Прокофьевич похаживал возле Петрова коня, – подсыпая в корыто овес, изредка покрикивал:

      – Дуняшка, сухари зашила? А сало пересыпала солью?

      Вся в румяном цвету, Дуняшка ласточкой чертила баз от стряпки к куреню, на окрики отца, смеясь, отмахивалась:

      – Вы, батя, свое дело управляйте, а я братушке так уложу, что до Черкасского[58] не ворохнется.

      – Не поел? – осведомился Петро, слюнявя дратву и кивая на коня.

      – Жует, – степенно отвечал отец, шершавой ладонью проверяя потники. Малое дело – крошка или былка прилипнет к потнику, а за один переход в кровь потрет спину коню.

      – Доисть Гнедой – попоите его, батя.

      – Гришка к Дону сводит. Эй, Григорий, веди коня!

      Высокий поджарый донец с белой на лбу вызвездью пошел играючись. Григорий вывел его за калитку, – чуть тронув левой рукой холку, СКАЧАТЬ