Темные (сборник). Алексей Жарков

Чтение книги онлайн.

      Мостыря старалась убить Ференца едва ли не больше, чем одарить светом Мемеля Артемоса. Но он почему-то не умирал.

      Слова впивались в тело, портили руки, пальцы, выползали язвами, прижимали к земле и давили, давили, давили…

      – Мемель Артемос! Благодатный!

      – Ференц Гнутый! Сдохни, гад!

      – Умри!

      – Опорожнись!

      – Чтоб тебя вырвало! И перекрутило!

      – Жри траву!

      Утром и вечером.

      Ференц ползал, звеня цепью, под дождем и солнцем. Обросший, грязный, в тряпье и экскрементах. Но не умирал.

      Он ворочал обожженным языком, но его собственные слова оставались в нем же. Он бился головой, как хотели, как говорили, кусал себя и рвал волосы.

      Но не умирал.

      Ночью в голове у Ференца яснело, и он забывался сном, в котором Яся улыбалась ему, прежде чем рассыпаться пеплом.

      Потей приходил к нему после обеда и, присев на безопасном расстоянии, спрашивал:

      – Ты почему не умираешь, гнида? Или наши слова недостаточно темные? Или ты вообще оглох, гнусь?

      Ференц, идиот, мразь, безмозглый, улыбался, показывая огарок языка.

      Он и сам не знал почему. Он спрашивал у звезд – те молчали. Спрашивал у Яси – она чернела: «Глупенький».

      Слова бродили в Ференце, горькие и светлые, жаждущие мщения и правды, пока однажды он не понял: нет для него слов, что убивают.

      Все слова – свет. А свет – жизнь.

      И прямо посреди очередных завываний («Ференц Гнутый! Стань прахом!»), он встал, словом переплавил цепь и мимо окосевших селян направился на северо-запад.

      Свет его бил до неба.

      Алексей Провоторов

      Эффект дефекта

      Станция подземки была заброшена, стенки тоннеля заплели корни; рельсы тускнели и уходили в темноту, словно в никуда, терялись под слоем темных листьев, которые намело за многие годы через сорванные двери наверху. Казалось, если пойти по рельсам вперед, то навсегда потеряешься в каком-нибудь другом мире.

      Впрочем, путь вверх по лестнице обещал почти то же самое. Эти края сильно отличались от города.

      Листья лежали на ступенях, на плитах пола, и на многолетних слоях светлела россыпь свежего листопада. А может, это и правда падал сверху лунный или еще какой свет.

      Было холодно и сыро; каменный свод тоннеля покрывала изморозь, и рельсы казались от нее матовыми. На стенах чернели замшелые полосы – весной здесь высоко поднималась талая вода. Но она так и не вымыла запах креозота. Запах гари тоже никуда не ушел; впрочем, он был СКАЧАТЬ