Приключения Оффенбаха в Америке. Екатерина Глаголева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ во мне приезжего.) С шести утра янки повязывает на шею полоску батиста, никак не сочетающуюся с его нарядом. Кроме того, иностранцам непривычно видеть странный выступ на поясе, под полой редингота. Именно там господа американцы обычно носят револьвер.

      Гулять здесь ездят в Центральный парк, ничуть не похожий на наш Булонский лес с широкими аллеями, извилистыми тропками, искусственными речками и насыпными островками с мостом. Нью-йоркцы совершают моцион на большой каменистой равнине, искусно прикрытой ухоженным газоном, с несколькими купами деревьев, парой прудов и великолепными дорожками. В первый раз я побывал в этом парке в сопровождении Мориса Грау. Он встречал знакомых на каждом шагу. Одним низко кланялся, с другими же здоровался, едва касаясь пальцами края шляпы. Я попросил объяснений, и он растолковал мне, что градация поклонов соответствует количеству нулей после единицы: человек, который стоит миллион долларов, заслуживает наивысшего уважения. Мне вспомнилась давняя рецензия на мой самый первый концерт в зале Герца, в апреле сорок третьего года, когда я пытался покорить Париж как виолончелист-виртуоз: «Музыка бенефицианта идет на повышение, как сказали бы на Бирже; акции Оффенбаха держатся без изменений и прогнозы обнадеживающие». Шелест купюр и звон монет – вот музыка, приятная всем…

      Здесь, в Америке, мне тоже кланяются почтительно, хотя завистливый шепот за моей спиной («Ему платят тысячу долларов за вечер!») вызывает у меня неловкое чувство, будто я украл эти деньги. Во Франции я могу сказать господам, желающим залучить меня к себе на праздник для развлечения гостей: «У вас нет столько денег». Это не значит, что, если бы мне заплатили миллион, я стал бы у них тапером. Всему свое время. Когда мы с Жюлем жили на улице Мучеников, рассчитывать приходилось на восемьдесят три франка месячного жалованья, какое платили музыкантам в оркестре «Опера-Комик» (посредственный певец получал вдесятеро больше), да и тех денег на руки не выдавали: однажды у меня вычли целых тридцать франков штрафа. Мы часто питались одной картошкой – если мне удавалось уговорить мамашу Морель в очередной раз отпустить нам товар в долг. Я ходил к ней с футляром из-под скрипки, чтобы не возвращаться с мешком картошки у всех на виду – пфуй! Затем я отправлялся пешком в особняк какой-нибудь графини или баронессы, закрываясь по дороге своей виолончелью от ошметков уличной грязи, и тщательно чистил в вестибюле брюки и башмаки, чтобы казалось, будто я приехал в фиакре. Элегантные дамы принимали меня не менее любезно, чем какого-нибудь успешного литератора или даже иностранного посла: они ценили во мне талант! Правда, вместо гонорара я получал бесплатный ужин, зато приобретал нечто более ценное – известность в свете; издатели платили за романсы до пятисот франков за штуку, если автор с именем. Ах, мои милые дамы…

      Каждый день в Центральном парке дефилируют экипажи, да какие! Самые причудливые вариации на две главные темы. Первая – средневековая карета, чудовищная берлина, СКАЧАТЬ