Казаринов отчетливо видел, как между темно-зелеными разлапистыми кустами ольшаника, которым была затянута лощина, замелькали мышисто-серые фигуры отступающих немцев. Видел, как в этих кустах начали рваться снаряды его батареи, ведущей огонь прямой наводкой.
– Захлебнулись, гады!.. – вырвался из пересохшего рта Казаринова крик.
Это была четвертая за день контратака, в которую шли бойцы второго батальона, оборонявшего западную окраину села Радунское.
Григорию казалось, что устали не только бойцы его батареи и он сам. Устали лошади, устали пушки, устало даже солнце, безжалостно палящее с блеклого неба.
Улучив короткую передышку, когда над головой не слышалось шелеста проносившихся снарядов и мин, когда за бруствером окопа не вздымались черно-бурые сполохи земли и огня, Казаринов сел на дно орудийного окопа, расстегнул пуговицы просоленной потом гимнастерки, жадно захватил пригоршню свежей холодной глины и начал прикладывать ее к пылающим щекам.
Наводчик второго орудия, высокий, с женственно-красивым лицом боец Иванников, втайне любовавшийся своим комбатом и считавший, что все, что тот делает, красиво и достойно подражания, тоже расстегнул порот гимнастерки, встал на колени, обеими руками сгреб большую пригоршню сырой холодной глины и, сбив из нее подобие деревенской лепешки, приложил к голой груди, на которой еще не росли волосы.
– Иванников, простудишься!.. – по-командирски строго и по-дружески заботливо прикрикнул на бойца Казаринов, а сам подумал: «Как же это я не догадался?..» И, не дожидаясь ответа Иванникова, который сделал вид, что не слышал слов командира, сбил в ладонях большую глиняную лепешку и приложил ее к волосатой груди. Блаженно вытянув ноги, он привалился к прохладной стенке окопа.
– Иванников!.. Что, оглох?! – не поворачивая к бойцу головы, проворчал Казаринов.
– А вы-то сами, товарищ лейтенант?
– Вот когда у тебя вырастут на груди волосы, тогда хоть с головой зарывайся в глину, а сейчас – отставить!
Подносчик Николай Солдаткин присел на корточки и никак не мог трясущимися пальцами свернуть самокрутку: в нем еще не остыл азарт боя. После шутки Казаринова Солдаткин не упустил случая поддеть Иванникова, с которым у него шел давний спор о том, какой город главнее: Калуга или Прокопьевск. Случалось, что и в перерывах между боями буквально из-за мелочей вспыхивал словесный поединок с подначками и подковырками. Правда, почти всегда он кончался «на равных».
Со свистом сплюнув, Солдаткин языком провел по краю бумажной завертки и, метнув в сторону Иванникова насмешливый взгляд, проговорил:
СКАЧАТЬ