– А иде он, вокзал-то?
– Спросим. Вон сколько людей везде. Весь город на ногах.
Все свернули в глухой проулок и чуть не попали под лошадей, впряженных в огромную телегу с пустой деревянной пожарной бочкой, на которой, махая вокруг головы вожжами и погоняя двух старых мосластых кляч с провисшими животами, сидел тощий мужик с темной повязкой на одном глазу. Надсадным голосом он кричал на лошадей, которые никак не переходили на галоп:
– Но-о-о, вы-ы-ы, о-одры-ы!..
Галина подошла к одной из женщин и спросила, как пройти на вокзал.
– Был вокзал, доченька, и нет вокзала. Разбили, ироды. Одни камушки остались.
– Да где же он все-таки был?
– Да вон, вишь, левее колокольни дымище горой стоит, идите на него и прямо выйдете туда, где был вокзал.
– Бабы, никак горисполком занялся? Он! Он! Гля, гля, как полыхнуло правее церкви!
– Нет, это, думается, милиция. Горисполком дальше. И потом он каменный, так враз, полыхмя, не займется.
Видя, что бабам не до беженцев, Галина пошла дальше. За ней потянулись Костя и Степанида Архиповна. На скамейке у покосившейся изгороди палисадника сели передохнуть. Ставни деревянного домишка были забиты – видно, хозяева уехали. Костя, привалившись головой к плечу Галины, заснул сразу же как убитый.
Валетка, учуяв где-то неподалеку съестное, стал принюхиваться. Потом, боязливо оглядевшись, юркнул в щель палисадника и сразу же вернулся с коркой хлеба.
– Измучилась ты, бедняжка, – вздохнула Степанида Архиповна, глядя на Галину. – Помогла бы тебе, понесла бы, да сил моих нету. Еле сама иду.
– Ничего, донесу, осталось немного.
– Куда же мы их повезем-то? Считай, оба осиротели.
– Пока в Москву, а там посмотрим. Девочку в детсад отдадим, мальчика в детдом, а там, может, и родственники найдутся.
– Ой, горюшко ты наше луковое! За что же так наказаны малые детушки? Чем они-то провинились перед судьбой?
На станцию пришли к рассвету. Головешки старого станционного здания еще чадили удушливой гарью, разносимой ветром. Некогда зеленый пристанционный скверик пожелтел и пожух от пожара. Всюду – на перроне, на путях, в пристанционном дворике – валялись разбитые кирпичи, обломки бревен и досок, куски обгорелой фанеры и искореженного кровельного железа. Старинный бронзовый колокол, в который бил дежурный по станции, извещая о прибытии и отходе поездов, очутился метрах в пятидесяти от того места, где он висел. А рядом с колоколом лежал помятый и во многих местах пробитый осколками цинковый бачок для питьевой воды, к крану которого была привязана цепью большая алюминиевая кружка.
Пристанционный дворик был забит беженцами. Кто спал тяжелым сном, растянувшись на пыльном дворе, кто, прислонившись к изгороди, дремал.
Все стремились уехать. Все СКАЧАТЬ