В пульсации мифа. Татьяна Азарина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и не война, не затмит мне счастья видеть, созерцать, наслаждаться звукописью шумящего леса, птичьими голосами. Я врастала в чудесную ворожбу неба, света, деревьев и чувствовала во всём этом сильную поддержку, очаровываясь миром, заряжаясь светоносной энергией жизни.

      Впечатления драгоценными слоями укладывались сами собой в ларцах памяти. От любого события, важного для меня, в душе оставался лучащийся оттиск картины со звенящей, символически заострённой, яркой деталью. Оттиск наверняка сопровождает и дорогих моему сердцу людей, и сроднившихся со мной животных и птиц, словно ореол их незримой ценной сути, благожелательно сотканный вместе с высшими силами.

      А наблюдение близких: «Ты животных любишь больше, чем людей», – несмотря на упрёк, служит поводом к размышлениям, убеждающим меня в правдивости этого открытия, иногда звучащего как обличение. Я никогда ни с кем об этом не говорила. Это подсмотрено во мне. Видимо, бессознательное именно так меня расположило чувствовать. Обычно я не готова к потерям ни в дружбе, ни в любви, сколько ни тренирую (!) себя мысленно, и нахожу спасение в природе от внезапного выпада людей в мой адрес. Животные любят безусловной любовью. Люди так не умеют. Однако я учусь, потому что у меня – такая мама, мешающая мне её любить, но при этом требующая от меня с годами любви всё больше и больше.

      Ожог памяти… Просветы во тьме!

      Когда началась война, она перешла в пятый класс. А вот в шестом ей учиться уже не пришлось. Подруги постарше убедили её вместе с ними поехать в Благовещенск на фабрично-заводское обучение. Дома – не возражали.

      Меня поразило откровенное решение отчима в её тринадцать лет: хватит на шее сидеть. Это была фраза, уже знакомая по биографии Максима Горького. Но родной мамин отец Дмитрий исправно платил алименты – вот что было особенно некрасиво в ситуации, инициированной чужим человеком, который распорядился и участью падчерицы, и её деньгами по-своему.

      – Иди работать ко мне. Я начальник – подправлю твои документы. С четырнадцати уже берут на работу.

      И преступлением не назовёшь – война всё спишет: прибавил год в документах, когда ей только исполнилось тринадцать.

      Война кончилась – образования не было. В семье работников-то – отец да падчерица. Зарабатывала столько же, сколько отец. Но отец получал больше других за своё руководство. А падчерице платили столько исключительно за выполненный объём работы. По величине нагрузки, физической, начислялись деньги. А работа была на износ: выгружали и загружали, как роботы, без остановки. Остановишься – делали внушение. Ещё стыдили. А главный мотив – великая честь: вам Родина доверила эту работу! То же она слышала и при рытье траншей зимой, когда обморозила руки. У неё даже не было рукавиц, когда её в числе других вывели в поле. Обмороженные руки и ноги, голод и нищета, побои отчима и бесконечный конвейер груза, требующего разгрузки или, наоборот, погрузки – всё это СКАЧАТЬ