В пульсации мифа. Татьяна Азарина

Чтение книги онлайн.

      – А ты бы не соглашалась… – сочувственно подсказывала я ей ход.

      – О-о-о, вот бы я «не согласилась»! – тут же вскидывалась мама и с головой уходила в варианты картин наказания, от которых сжималось сердце, убеждая в полной для неё безвыходности.

      – Почему же ты так настаиваешь на уважении к нему, на его образованности? Разве это достоинство в его случае? Почему образованность его позволяла быть жестоким? Что это был за учитель для взрослых, если он мог так истязать детей?!

      – Ну не знаю… – отвечала растерянно мама, снова и снова наполняя моё сознание фактами жестокого с ней обращения. – Мне сильно попадало, Таня, за любую мелочь! Можно было и не стараться быть исполнительной. Мальчишкам тоже доставалось за шалости. Но Валю и Аллу он ни-ког-да не трогал! Я даже не помню, чтобы он их просто за что-то мог отругать. Как-то всё было с ними мирно. Только меня не просто бил, а избивал!

      – А бабушка разве не заступалась за тебя?

      – Может, и заступалась. Но она сама его боялась – это я помню точно. И детям грозила, если что не так: «Вот подождите – отец придёт». И тогда все, как шёлковые, становились. За плохую учёбу мальчишки получали по полной – им хватало страхов. А мы, девочки, все учились хорошо.

      Самой больной её темой, разросшейся в моей детской судьбе, как ядерный гриб, была война. О чём бы ни вспоминала она в связи с войной: о голоде, о нищете, о жутком порабощении на работе среди взрослых, где ей доставалось грузить и разгружать, – всегда сводила к тому, что последствия испытаний тех лет легли на неё тяжестью, несоразмерной для её возраста, для её выносливости, и оказались необратимыми.

      Я, не слышавшая тогда библейского изречения о том, что Бог испытаний не по силам не даёт, поверила всему, что мама говорила. Когда она говорила о своей жестокости, первопричиной её называла своего отчима, а следом – войну.

      – На самом деле я была добрым ребёнком. Но воспитание отчима и война меня сильно изменили.

      Совсем недавно, в дни празднования юбилея Победы, я случайно оказалась свидетелем одного любопытного, важного для меня спора. Я уже привыкла к внушённой мне маминой мысли о войне и отчиме, виноватых во всём, что в ней накопилось плохого и жестокого, по отношению ко мне – в том числе. Я настолько верила в это, что мне и в голову не приходило усомниться в сказанном. А ведь стоило представить такие последствия истинными для всех людей, что пережили сиротство и войну на своём опыте, в масштабе страны, – это построение развалилось бы, словно карточный домик. Действительно: что было бы с другими поколениями, родившимися у таких в массе своей ожесточённых, совсем озверевших от войны родителей? Если бы можно было это допустить как единственно реальный вариант последствий необратимости зла, то никакого будущего у такой страны совсем бы не было. Однако мир – сразу за порогом сумрачной нашей каморки – чаще всего радовал меня людьми, восхищал добротой, великодушием, нежностью, а не огорчал или пугал. Но подумать об этом так ребёнок не мог – не хватало широкого взгляда на проблему. СКАЧАТЬ