Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II. Группа авторов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II - Группа авторов страница 13

СКАЧАТЬ представителями их. О них повествует дипломатическая переписка времен существования Антанты, несмотря на то что она, по профессиональным навыкам, настолько сдержанна, что лишь подводит итоги тому, что нередко, несомненно в более острых формах, совершалось в повседневной жизни. Было бы странно думать, что все эти черты политики держав Антанты внезапно оборвались с момента начала войны. Не следует забывать, в частности, что если дипломаты Франции, по крайней мере на Балканах (и гораздо меньше в Константинополе), привыкли сравнительно давно ориентироваться здесь на русскую политику, то для английских дипломатов самый факт русско-английского соглашения был гораздо менее привычным и не мог не внушать больше сомнений в своей прочности, а стало быть, побуждал в особенной степени к охранению собственных, вдобавок более или менее давно приобретенных, обычно противорусских, связей с местными влиятельными в политическом отношении кругами.

      Удельный вес отдельных держав Антанты в разных балканских государствах – мы оставляем здесь в стороне Турцию – был далеко не одинаков. Из трех традиционных держав-покровительниц Греции – Англии, Франции и России – две первые, хотя и сыграли некогда объективно меньшую роль в достижении признания независимости Греции султаном, чем Россия, по причинам географическим, экономическим и иным, несомненно, имели там, к неудовольствию России, первенствующее значение: их соревнование относительно влияния на Грецию сыграло не последнюю роль в истории Ближнего Востока во время и после войны. В Сербии Англия была непосредственно чрезвычайно мало заинтересована[53]; Франция же заинтересовалась ею, да и то только с точки зрения займов и заказов Сербией французского вооружения, лишь с тех пор, как Сербия стала кредитоваться у нее для снабжения своей армии оружием и орудиями заводов Шнейдер-Крезо; это, однако, не приводило к конфликту интересов Франции с Россией, за политической ответственностью которой ведь и действовал в Сербии французский финансовый и промышленный капитал. Болгария же была еще с 80-х и в особенности с 90-х гг. ареной борьбы не только русского и австрийского, но также русского и английского влияния: «гуманные» выступления лорда Лансдоуна в пользу Македонии, начавшиеся в 1903 г. и оборвавшиеся довольно неожиданно, когда русско-английские переговоры о соглашении обещали закончиться успешно, представляют лишь один из эпизодов этой англо-русской борьбы за влияние в той из балканских стран, которой, по общему мнению Европы, предстояла наиболее блестящая роль на полуострове. Практически, таким образом, традиционная разнородность, чтобы не сказать враждебность, английской и русской политики должны были сказаться с особенной силой именно в Болгарии и в Греции – тем более что Сербия уже участвовала в войне и подала даже формальный повод к ее началу.

      Обе державы понимали более или менее смутно с самого начала войны значение будущего ее балканского театра. Обе считали, что наиболее желательное разрешение СКАЧАТЬ



<p>53</p>

Этому препятствовали и старые, сохранившиеся еще во время мировой войны, надежды влиятельных английских кругов отделить Австрию от Германии и найти в ней снова, как некогда, противовес против России. О живучести этих тенденций в английских правящих кругах свидетельствует, помимо воли, Steed в своей упомянутой выше книге. Сам он, бывший от 1907–1912 гг. представителем Times в Вене, пришел к заключению, что эти надежды совершенно неосновательны, что Австрия принуждена быть вассалом Германии и что интересы Англии требуют – ради победы Англии над Германией – «взрыва» Австрии через чехословаков и югославян. См. его книгу. Т. I. Гл. VI–IX. Т. II. С. 41–55, 97-101, 123–163 и др.