Наши за границей. Николай Лейкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Любопытно бы было знать, в котором часу мы будем завтра в Берлине? – говорила Глафира Семёновна мужу.

      – A ты понатужься, да и спроси вот у этого толстенького немца. У него лицо основательное.

      Глафира Семёновна сообразила, беззвучно пошевелила несколько раз губами и спросила:

      – Берлин ви филь ур?

      – Ganz genau, Madame, kann ich nicht sagen. Am Morgen werden Sie in Berlin sein.

      – Что он, Глаша, говорит?

      Глафира Семёновна, понявшая только слово «морген» и переведшая его по-русски словом «завтра», отвечала:

      – Говорит, что завтра, a про час ничего не сказал. Что завтра-то, так мы и сами знаем.

      – Так ты переспроси. Или постой, я переспрошу. Берлин ви филь ур?

      Немец развёл руками.

      – Um wie viel Uhr, das weiss ich nicht, aber ich weiss nur, dass am Morgen frhh…

      – Тьфу, пропасть! Опять – завтра.

      Ha следующей станции тот же вопрос был предложен кондуктору. Кондуктор отвечал по-немецки:

      – Я езжу до Данцига. Это другая ветка. Про Берлин не могу сказать, – и опять прибавил слово «морген», то есть «утром», но супруги опять-таки перевели это слово словом «завтра».

      – Снова завтра! A когда завтра: днём, вечером или ночью? Вот народ-то! Кондуктор едет при поезде, a не знает, в котором часу на место приедет. Глаша, спроси ты его, по крайней мере, ночью или днём.

      – Как я спрошу, ежели я не умею?

      – Неужто ты не знаешь, как по-немецки ночь и день? Ведь эти слова комнатные.

      – Ночь – нахт, день – таг?

      – Так вот и сади. Или я сам… Кондуктор, Берлин – нахт или таг?

      – Am Morgen frhh, mein Herr.

      – Фу-ты, чтоб тебе провалиться, немецкая анафема!

      Николай Иванович обозлился и продолжал ругаться.

      – Коля! – остановила его жена.

      – Что такое, Коля! Дай отругаться-то, дай душу отвести!

      И опять помчался поезд, останавливаясь на минуту и на две на станциях. В вагон заглядывали кондукторы, простригали, отрывали клочки и билеты из книжки прямого сообщения и всякий раз предупреждали, что в Диршау придётся пересесть в другой поезд, твердя: «In Dirschau mhssen Sie umsteigen». Супруги затвердили уже слова «Диршау» и «умштайген», но всё-таки не могли понять, что они обозначают.

      – Чёрт его знает, что он такое говорит: «Дырша да умштайген!» – разводил всякий раз руками Николай Иванович и с досады плевал.

      – Не горячись, не горячись. Ведь уже все в один голос говорят, что едем мы в берлинском вагоне и в Берлин, стало быть, горячиться тут нечего. Пускай их, что хотят говорят. Только бы благополучно доехать, – останавливала его Глафира Семёновна, стараясь успокоить.

      Супруг наконец успокоился и начал дремать.

      Странный Берлин

      Через несколько минут поезд остановился.

      Застучали железные молотки о чугунные колёса вагонов, засуетились кондукторы, распахивая дверцы купе. Слышались возгласы: «Dirschau! Dirschau! Drei Minuten…»

      Глафира Семёновна спокойно сидела около открытой СКАЧАТЬ