Угрюм-река. Вячеслав Шишков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ бегом, вприскочку, к тайге: «Го-гой!» – Он заорал песню да на каблуках, волчком, вприсядку, с присвистом. И плясало, присвистывало поле, кружилась бородатая тайга, а солнце кидало в него золотом и смехом: «Го-гой!..»

      От церкви, как медные вздохи, колокольный звон. Прохор сразу – стоп – снял шапку и перекрестился: он говел.

      – Черт, дурак! – сказал он, оглядывая сугробы. – Десятину истоптал, плясавши.

      Кровь била в его жилах: хотелось действовать, кипеть. По дороге – старичонка.

      – Здорово, Прохор Петрович!

      Тот схватил старичонку за ноги, перекувырнул, только борода взлягнула, и вязанка дров, что за плечами, вся рассыпалась.

      – Сдурел ты! Жеребец стоялый...

      – Ха-ха-ха!.. Поднимайся, дед, весна! – Взвалил Прохор на себя вязанку, пошагал к селу: – Ну, дедка, поспевай! А то садись на закукры. Ты колдун никак?

      – Тьфу, прорва!..

      Дома выхватил у черкеса лопату, до трех потов разгребал желтоватый липкий снег.

      – Не смей дрова колоть... Я сам! – крикнул он косоротому чалдону.

      Кровь гуляет, скорей бы весна пришла: схватит ружье, брызнет в летучее стадо порохом, гусиную кровь на болота выльет, своя уймется. Крови!.. Да, хорошо бы кровь взять, хорошо бы убить кого!..

      Поповский кот на трубе сидел, рыжий, толстый, как сам поп: март, кот Машку ждал; Прохор приложился, грохнул, – кот башкой в трубу. Прохор улыбался. Захотелось пробегающей собаке бекасинником влепить.

      – Шалишь! – крикнул черкес. – Довольно матку свой пугать!..

      И многое ему хотелось сказать, но не говорилось. Епитрахиль пахла ладаном и горелым воском, поповский живот – постным маслом, толокном.

      – Аз, иерей, властию, мне данною... – Но задержался голос иерейский, отец Ипат по-земному загундил: – Нет ли еще грехов? Не становился ли на пути отцу? Нет? Не соблазнялся ли пригожей вдовицей какой? Не ври, нас слышит сам Бог. Значит, нет? Блюди себя, ибо юн ты и слаб мудростью, вдовица же вся в когтях нечистого, и опричь того – у нее дурная болезнь... Как раз стропила в носу рухнут.

      Прохора в стыд, в жар бросило, в груди как костер горит: «Ох, врет, кутья, стращает!»

      – Аз, иерей, властию, мне данною... прощаю и разрешаю ти, чадо.

      Праведником выходил из церкви Прохор, на душе ангелы поют, но дьявол крутил хвостом пред его ногами, плыла поземка, вихрились снежные вьюнки.

      – Завтра приобщусь. Великая вещь – вера. Как легко!

      И шел за хвостатым чертовым вьюнком мимо Анфисиного дома, мимо магнитных ее окон; видит – огонек мелькает, видит – Илюха под окном стоит.

      – Илья!

      Как не бывало. Белая поземка замела за Илюхой след. И шепчет у покосившейся избушки Прохор, а сам золотую монетку двум парням сует:

      – Видели? – мотнул он головой в проулок.

      – Знаем, не учи...

      Был на селе Вахрамеюшка, ни стар, ни млад, без году сто лет. Нога у Вахрамеюшки деревянная, СКАЧАТЬ