И как? Мне добить их новостями из нашей семейной жизни? Ну уж нет! Пусть Игорь сам сообщит новость своим родителям.
Будить больную дочь мне было безумно жалко, и я решила дождаться, когда она проснётся.
А пока я вымученно улыбалась и успокаивала Аллу Николаевну. Свекор с недовольным лицом ушёл почти сразу к себе и не показывался из комнаты. Обиделся на меня? Или ещё что? Не стала выяснять. Мне не до чужих обид. Свои бы перенести с достоинством.
Ася проснулась где-то через два часа. Я её аккуратно обтёрла, переодела и, прихватив у свекрови пальто и плед для дочери, поехала домой.
Всю дорогу дочь капризничала и так устала к концу дороги, что вновь уснула.
Дом был погружен в темноту. Только слабо светились фонарики вдоль дорожки и над входной дверью.
Идти в туфлях по чищенной, но промёрзлой и скользкой дорожке с тяжёлым ребёнком на руках было очень скользко, страшно и неудобно. Семенила крошечными шажочками, боясь упасть.
Кое-как одной рукой сумела отворить дверь, шагнула в дом, не закрывая её и, скинув наконец-то туфли, понесла Асю в детскую.
Аккуратно раздела и, потрогав лоб губами, вышла из комнаты с тёплыми вещами дочери в руках, закрывая спиной двери, чтобы наткнуться на мужа.
Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, что стало страшно.
Я застыла испуганно. В неверном уличном свете его глаза, казалось, горели внутренним, яростным огнём.
А Игорь, одним широким шагом настигая меня, вытянул правую руку и пригвоздил ею меня к стене.
За шею!
Шестая глава
– С кем ты была? – зло и грозно зашипел Игорь мне в лицо, склоняясь надо мной и упираясь телом в ком вещей, что я держала в руках между нами, придавливая меня к стене.
Ярость поднималась откуда-то из живота, медленно с каждым вдохом заполняя меня, волной захватывая тело. Горяча кровь и отключая страх. Подняла голову и расправила плечи, открыто глядя в провалы глаз.
– Ты руки после своей работы в алом платье вымыл, что ко мне прикасаешься? – по контрасту с ним холодно и спокойно спросила тихим голосом, собирая всю свою волю в кулак.
Не собираюсь отступать. Но и драться я с ним не буду. У меня другие методы и цели.
И орать я не буду! Много чести!
– Где ты была, я спрашиваю! – муж мотнул головой как мокрый пёс, будто отбрасывая от себя ненужные мысли, отмахиваясь от них.
Что? Неприятно, когда тычут носом в собственные… ошибки?
Причудливые тени выделили скулы и жёсткую линию подбородка, обозначили провалами его глазницы, из глубины которых горели ревностью глаза.
Казалось, ещё немного, и он перестанет контролировать себя. И сдавит мне шею сильнее.
– Занималась работой! – почти по слогам медленно проговорила, пропела, сузив СКАЧАТЬ