«А говорили, что все на драконий приезд по домам прячутся».
Несколько женщин согласно вздохнули, раскуривающая трубку Тшера не повела ухом, а Биарий от возмущения запунцовел не только ушами, но и всем лицом, до бритой макушки.
– Срамно, матушка, – звенящим тихим напряжением голосом проговорил он, – это по одёжке судить тех, кто за ваших дочек по острию пойдёт! А шаровары, которые вы штанами обозвали – это, между прочим, в Хисарете женская одёжа!
– Что ж, там, выходит, все девки так щеголяют? Считай, что с голым жопом? – недоверчиво переспросила пожилая швейка, и Биарий уже схватил побольше воздуха, чтобы ответить, но вмешалась Тшера:
– Я, матушка, и в покрывало завернуться могу. И мне теплее, и вашим мужикам спокойнее. Только что Дракону покрывала разглядывать, мало он их видел? Поблудит глазами по окрестностям, да насмотрит девку побелее меня. Может, дочку твою. – Она выпустила к потолку струйку сизого дыма.
Старуха замерла с занесённой над тканью иглой, искоса глядя на Тшеру в ожидании, но та свою мысль закончила и не собиралась ни краснеть, ни оправдываться, а потому стыдить и взывать к её девичьей чести стало неинтересно – всё равно не проймёт. Швейка, демонстративно вздохнув, осуждающе покачала головой.
– А всё-таки срамно. Благонравная девица наготу открыть стыдится! – оставила она за собой последнее слово.
Биарий стрельнул в швейку гневным взглядом, Тшера флегматично возвела глаза к потолку, кто-то из швеек согласно кивнул, кто-то сконфузился, опустив нос ещё ниже к шитью, и лишь назначенная до Тшеры драконьей невестой девочка с заплаканными голубыми глазами принялась шить ещё усерднее.
Вскоре подоспела и «первая из стареющих красавиц», встала перед пристально разглядывающей её Тшерой, тая под ресницами любопытство, но прямо в глаза Вассалу глядеть не смея.
– Сколько тебе лет? – спросила Тшера, разглядывая её лицо.
– Четвёртый десяток скоро разменяю, – как будто смутившись, ответила женщина.
– Чем морщины прячешь?
– Первовечный с тобой, кириа! – притворно возмутилась она. – Мне от матушки лицо молодое досталось, я и на шестом десятке не состарюсь!
«Потому что матушка снадобье укрывистое варить научила».
Тшера продолжала молча смотреть на неё самым тяжёлым из своих выжидательных взглядов, и моложавица сломалась уже на второй минуте. Недоверчиво глянув на швеек и понизив голос до шёпота, доверительно сообщила:
– Из ягод тиниведы мазь делаю, подкрашиваю толчёным фараговым корнем и сушёным цветом каринника. А поверх, – она ещё раз оглянулась на односельчанок и продолжила одними губами: – Чтоб не блестело и обмана не выдавало – стерияктовой мукой присыпаю.
Тшера сняла мантию и расстегнула защитный СКАЧАТЬ