Чаша жизни. Иван Бунин

Чтение книги онлайн.

      – Да, да, – поспешил ответить Бобрицкий, – я читал недавно сам.

      – Нет, неправда, – ответил Каменский. – Я недавно имел о нем известия.

      Бобрицкий поднял брови.

      – Но я же сам, своими глазами читал в «Новом времени»! – сказал он.

      – Вы не верьте. Газеты для того же и существуют, чтобы выдумывать неправду, – возразил Каменский с снисходительной улыбкой.

      Игнатий задвигался на стуле.

      – Ну, знаете, это слишком сильно сказано! – проговорил он с неприятной улыбкой.

      – А где он теперь? В Ясной Поляне? – перебила Марья Ивановна.

      – Что вы?

      Каменский спросил очень ласково, но Марья Ивановна смешалась. Она встряхнула локонами и с трудом выговорила:

      – Правда, что он только лето живет в деревне?

      – Да, вот это правда.

      Все переглянулись и помолчали. Каменский налил в блюдце чаю и уже начал говорить с агрономом о рамочных ульях, как вдруг Софья Марковна выговорила громко и насмешливо:

      – А правда, что он уже сменил пресловутую блузу на костюм велосипедиста?

      – Вот это опять неправда, – уже совсем важным тоном возразил Каменский.

      Снова переглянулись, а Игнатий издал какой-то носовой звук.

      – Я, собственно, не понимаю… – начал он, собирая хлебные крошки.

      Но в это время раздался насмешливо-отчетливый голос Петра Алексеевича:

      – А правда, что мы с Илюшей еще пьяны?

      Все живо обернулись.

      Улыбаясь, Петр Алексеевич медленно шел с коробкой сигар в одной и с дымящейся папиросой в другой руке, немного приподняв плечи и не поворачивая головы, как уходят богатые люди из ресторанов среди кланяющихся лакеев. После холодной воды он посвежел и ободрился; слегка прищуренные глаза блестели, смуглое припухшее лицо было весело. И, как всегда, он был очень представителен; небольшое брюшко, туго обтянутое жилетом, не портило его высокой, плотной фигуры; ноги сравнительно с ней были тонки, но стройны.

      Зато маленький, тщедушный человек, который шел за ним в длинном черном сюртуке, производил странное впечатление: старческое лицо его, лицо скопца и алкоголика, было желто и испито; длинные, монашеские волосы жидкими темными космами падали на плечи; маленькие агатовые глаза неестественно блестели.

      – Отставной профессор консерватории, потом монах, пьяница и мой друг, Илья Подгаевский, – отрекомендовал его Петр Алексеевич, здороваясь с гостями и усаживаясь к столу.

      – Полно, Петр! – с пафосом воскликнул Подгаевский, кивнул всем головой и задумчиво зашагал из угла в угол, бросая себе в рот мятные лепешечки.

      Наступило минутное молчание. Каменский пристально, без стеснения рассматривал то Подгаевского, то хозяина. Последний, очевидно, заметил это, потому что отчетливо повторил, обращаясь уже СКАЧАТЬ