Сигрун знала, что возлюбленный не сядет по собственной воле с ней рядом на свадебном пире, и не поведет на брачное ложе, и сердце ее обливалось кровью. Она заманила его в дубовую рощу, там, где пышно разрослась омела, чтобы напомнить о связавшей их страсти. Тэлфрин рассмеялся ей в лицо и сказал, что пусть над ними зацветет хоть вся омела Ингларии, он никогда больше не поцелует ее.
Сигрун проплакала весь вечер, глядя, как ночная тьма расползается перед ней, и поклялась, что Блэрхайд покроет такая же темнота, но только она не уйдет с восходом солнца.
Ей отчаянно захотелось сейчас же рассказать сестре, какие слова шептал ей Тэлфрин, когда она отдалась ему, но поняла, что тогда месть не будет полной.
Если бы переменчивый любовник знал, что покинутая им красавица тайно следует культу Богини Мертвых – Призрачной Королевы, то возможно его слова не прозвучали столь грубо и насмешливо.
О секрете старшей сестры не ведал никто, кроме священных рощ, куда она ходила, чтобы почтить свою Богиню. Или белоликой луны, становившейся невольной соучастницей, глядевшей с высоты небес на гибкое тело, покрытое брызгами жертвенной крови птицы или кролика.
Когда-то Сигрун прознала о культе и пообещала себя Призрачной Королеве взамен на умение колдовать. И разгоряченной жертвенным танцем явилась сама Богиня, укрытая беспросветным мраком, чтобы дать желаемое. Но при этом предупредила, что ее магия не дарит истинную жизнь и не позволяет влюбить в себя, потому что мертвое не может породить живое.
Сигрун согласилась: она решила, что с ее красотой нечего бояться. Любой мужчина захочет ее и не посмеет отказать.
Так и произошло. Тэлфрин не отказал ей в ту ночь, но оказалось, что этого недостаточно, чтобы воспылать к ней любовью. Так, Сигрун получила свой жестокий урок, поплатившись разбитым вдребезги сердцем.
Возможно, она еще пожалела бы Хельду, если бы в голосе той не звучало столь неприкрытое тщеславие от того, что властелин великого Блэрхайда берет ее в жены, и младшая опередит старшую на брачном ложе.
Это ранило Сигрун так глубоко, что она забыла о сестринском долге.
Блэрхайд, и правда, хранил память о прежних славных днях. О нем еще говорили с уважением. Замок помнил все четырнадцать поколений могучего рода, приходящего постепенно в упадок. Его стены, прежде увешанные драгоценными гобеленами, звонким оружием, покрылись зеленью мха. В сундуках, хранивших когда-то давно несметные сокровища, добытые в военных походах, обитали мыши.
Последние неурожайные годы привели к тому, что пришлось покупать пшеницу втрое дорого в соседнем Элмарке, но, когда груженые корабли шли через Холодное море, случился жуткий шторм, отчего почти все они затонули. Деревянные СКАЧАТЬ