Письмовник. Михаил Шишкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в ту минуту мне стало страшно – по-настоящему страшно, что и я могу когда-нибудь ослепнуть.

      А для них быть слепым – нестрашно. Незрячий боится оглохнуть. Он боится тьмы в ушах.

      И вообще, слепоту придумали зрячие.

      Для слепого что есть – то есть, он с этим и живет, из этого и исходит, а не из того, чего нет. Страдать из-за того, чего нет, еще надо научиться. Мы же не видим цвета справа от фиолетового, и ничего. Если чувствуем себя несчастными, то не от этого.

      Бабка их всех жалела, и они к ней льнули. Иногда мне казалось, что она их больше любит, чем меня. Ерунда, конечно, но тоже хотелось, чтобы она вот так же погладила меня по затылку, прижала к своей необъятной груди и вздохнула ласково:

      – Ах ты мой воробышек!

      Их она никогда не стегала хворостиной, а мне доставалось.

      Я все хотел расспросить ее про отца, но почему-то боялся.

      Вообще она мало рассказывала. Одну семейную историю я узнал от нее, когда подрос. Ее бабка родила ребенка совсем еще юной девицей. Уверяла, что зачала непорочно, но никто ей не верил. О партеногенезе тогда и не слыхали. Как раз начался ледоход. Она пришла ночью на реку и положила свой кулек на льдину.

      Помню, что долго не мог избавиться от той картины – ночь, льдина плывет, и кулек визжит.

      А через много лет я прочитал Марка Аврелия и утешился. Там он сформулировал так: вот поросенка несут, чтобы принести его в жертву, поросенок вырывается и визжит. А чего он визжит?

      Ведь всякое живое существо и всякая вещь каждое мгновение вот так вырывается и визжит. Просто нужно во всем услышать этот визг жизни – в каждом дереве, в каждом прохожем, в каждой луже, в каждом шорохе.

      ♥

      Так хочется прижаться к тебе и рассказывать что-нибудь глупое-глупое, дорогое-дорогое.

      Помню, как родители меня привезли впервые на море – может, и не впервые, но именно тогда я в первый раз запомнила, как сначала меня вобрал в себя рокот прибоя, взял в кулак и так и носил все лето – в кулаке.

      Так отчетливо помню, как мы стали спускаться по кривым улочкам, и море поднималось все выше и выше, раздвигало горизонт, как локтями, все в солнечных уколах, и как дохнуло мне в нос солью, водорослями, нефтью, гнилью, простором.

      Выбежала на мостик, а он взорвался от прибоя – и я сразу получила от моря мокрую пощечину.

      Настил набережной – дощат, от брызг прозрачен, будто дыры в небо, и в досках отражение чаек.

      Мол бел. Помет.

      Водоросли – рвань.

      Коряга ошкурена морем.

      Парус ложится вровень с волной.

      Каждый день пляж, где проветривают подмышки.

      Такое счастье бегать по мелководью, поднимая тучи брызг, сверкающих на солнце!

      Галька раскалена, в прибое шипуча. Волны бьют по лодыжкам и тянут за собой в глубину, хватают за ноги, хотят повалить, утащить.

      Проворные черные мухи прыгают по комкам морской травы, выброшенным СКАЧАТЬ