Название: Очарование тайны. Эзотеризм и массовая культура
Автор: Носачёв Павел
Издательство: НЛО
Серия: Studia religiosa
isbn: 9785444823811
isbn:
79
Цит. по: Johnston Graf S. Talking to the Gods. P. 62.
80
На этот счет см. воспоминания Уэйта, цитируемые в: Ibid. P. 64.
81
Machen A. Things Near and Far. P. 193.
82
См.: Johnston Graf S. Talking to the Gods. P. 68.
83
Machen A. The Literature of Occultism // The Terror and Other Stories / Ed. S. T. Joshi. Oakland: Chaosium, 2005. P. 307.
84
Например, в «Великом боге Пане» один из героев цитирует ученика Парацельса алхимика Освальда Кролиуса, или Кролла, ни словом не обмолвившись, кто это такой. А в последнем написанном им рассказе «Ритуал» говорится о Хираме Абифе и детях вдовы – две классические отсылки к масонству, без единого открытого упоминания о братстве. Но в такой же манере подаются и совершенно вымышленные сюжеты: в «Ужасе» герои всерьез обсуждают пессимистические взгляды на жизнь философа Хувелиуса и даже называют его трактат, – понятно, что такого философа не существовало и трактат вымышленный, а за рассуждениями проглядывает образ Шопенгауэра.
85
Valentová E. Dreaming in Fire and Working in Clay: The Problem of Translating Ideas into Words in Arthur Machen’s The Great God Pan // Brno Studies in English. 2017. 43.1. P. 213.
86
Мейчен А. Фрагмент жизни // Мейчен А. Тайная слава. С. 42–43.
87
Мейчен А. Великий бог Пан // Мейчен А. Сад Аваллона. С. 60.
88
Mantrant S. Textual Secrecy: Arthur Machen and «The True Literature of Occultism» // Interdisciplinary Journal of Decadent Studies. 2018. 1:2. P. 88.
89
Мейчен А. Фрагмент жизни // Мейчен А. Тайная слава. С. 59.
90
Мейчен А. Сияющая пирамида // Мейчен А. Сад Аваллона. С. 306–307.
91
Joshi S. T. The Weird Tale. P. 22.
92
«Лабиринт фавна» обращается к мейченовскому сюжету о девочке, повстречавшей сверхъестественных существ. Образы самих существ и их связь с древними руинами, элемент зловещести также привнесены в фильм из рассказа. Но вариант дель Торо показывает, как значительно восприятие таинственного и эзотерического за эти годы изменилось. Во-первых, весь фильм играет на психологизации сверхъестественных образов (не ясно, явь они или игра воображения девочки), а во-вторых, они являются проводниками в сказочную реальность, которая хоть и языческая, но изображается не ужасающей, а волшебной. При таком прочтении драматизм мейченовского текста исчезает, поэтому в фильме конфликт носит вполне социальный характер и создается за счет военного времени и противостояния повстанцев с нацистами.