Кана. В поисках монстра. Роман Кожухаров

Чтение книги онлайн.

      – Аргентина манит негра, – как бы поясняя, сказал ерунду Кузя.

      – Аргентина манила Гевару, – мечтательно произнес Южный Юй.

      – Гевару она исторгла, – жестко отрезала Вара.

      – Не бывает пророк без чести, кроме как в отечестве своём, – с расстановкой продекламировал Паромыч.

      Фамилия его была Корогварь, а Паромыч – прозвище. Или отчество? Одним словом, и честь, и отечество.

      – Кроме как в отечестве своём. И у сродников своих… – вторя, дополнил Ормо.

      – Гевару, – говорит, – манила апельсиновая роща, укрытая в боливийской сельве Ньянкауасу. «Ньянкауасу» – водный источник, в переводе с языка индейцев гуарани.

      – Да, он очень хотел пить, – в унисон ему жарко согласилась Вара. – И никакой напиток не мог утолить его жажды. Ни кубинский ром, ни русская водка, ни парагвайский матэ.

      – Эх, надо было пошукать команданте в нистрянских подвалах… – отозвался Паромыч.

      – Искал питья, потому и шёл к источнику, – закончила Вара.

      – Ага… Там и нашел, что искал… – пробурчала Белка.

      На самом деле имя её было Лида, но все её звали Белочкой или Белкой, и не только из-за фамилии – Белочинская, но и потому, что не дай Бог её было поймать. Выяснилось это позже, а тогда уточнялись тонкости филологии.

      – Палиндром – это когда доходишь до цели, а потом успеваешь вернуться обратно, – упорствовал Агафон.

      А потом произнёс примирительно:

      – Лилипут сома на мосту пилил.

      – Сома?

      Ормо нахмурился и пробурчал что-то. Тихо. Но я, бывший ближе, успел разобрать. «Огород – дорого», – вот что за ересь он пробурчал!

      – В Астрахани, в устье Волги, жил до революции один купец, – вещал Агафон, уже громче. – Продавал чёрную икру и покупал картины. Пути нерестилища привели «Мадонну» работы Леонардо в устье самой длинной реки в Европе.

      – Вспомнил!.. – обрадовался после паузы секретарь, как мальчишка. – «Мадонна с цветком», прозванием Астраханская!.. О ней Хлебников написал.

      – И что же он писал? – с любопытством спросила Вара.

      – Что в маленьких, родных городках Италии такие картины хранят как единственный глаз.

      – Как зеницу ока… – сумничал счетовод.

      – Ещё он писал о тёплом, золотистом пухе, которым обрастают со временем картины старых мастеров, – развил Агафон.

      Кузан не отставал:

      – Иконы и тут основательнее. Обрастают золотыми окладами да драгоценными каменьями…

      Вновь затевавшийся спор прекратил Ормо:

      – Ну, вот и выходит… – выдохнул он, заставив себя улыбнуться. – «Нельзя хотеть невозможного» и «Хоти невозможного» – это одно и то же…

      Возможность равна невозможности?.. Собрание и так донельзя взбудоражилось выяснением СКАЧАТЬ