Международное и национальное право. Теория, история, современность. Сборник научных статей и учебно-методических материалов. Коллектив авторов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Международное и национальное право. Теория, история, современность. Сборник научных статей и учебно-методических материалов - Коллектив авторов страница 23

СКАЧАТЬ как представителя естественно-правовой школы отличало наличие в научном арсенале новых методов исследования, связанных со значительным влиянием на социальное знание нового естествознания. Объекты социальных наук уподоблялись объектам естественных наук, что повлекло за собой экспансию естественнонаучных методов в социальные науки. В частности, Пуфендорф на основе философии Декарта попытался соединить в правовой науке дедукцию и индукцию, которые считались отличительными признаками естественнонаучной методологии[115]. Немецкий правовед активно использовал теорию моральных (нравственных) предметов (вещей, существ). Моральные предметы рассматривались как результат деятельности сознания и обладали реальностью лишь в качестве созданий человеческого ума. Они составляли понятие о предметах физических. Родоначальником теории моральных предметов обычно называют учителя Пуфендорфа Эргарда Вейгеля (1625–1699), профессора математики Йенского университета, который пытался дать математическое истолкование закономерностей юридической науки. Е. Спекторский называет воззрения Вейгеля эклектической смесью схоластики и новаторства, указывая, что это способствовало примирению новой науки со старой[116]. Теория моральных предметов была призвана решить вопрос о реальности морального мира и моральных отношений между людьми, причем решить его по аналогии с физикой и геометрией. Если естественные предметы возникли в силу акта творения (creatio), то моральные – в силу акта установления (impositio). Моральные предметы являются не субстанциями, а модусами, искусственными придатками к физическому бытию самого человека, его деяний, вещей, произведенных природой или человеческой деятельностью, которая усовершенствует природу. В то же время моральные предметы в порядке исключения могут все же рассматриваться как особые субстанции, которыми являются моральные лица (простые и сложные). Лица простые могут быть публичными (например, государи, магистраты, советники, солдаты) или частными (гражданин, иностранец, муж, жена, отец, ребенок). Моральным лицом (личностью) могут быть не только отдельные люди, физические лица, но и союзы, коллективные организации. В качестве сложной публичной личности выступают государство, сенат, парламент, примером сложного частного лица могут служить семья, цех[117].

      Говоря о физическом лице, Пуфендорф отмечает, что «человек отвечает только за те действия, которые может уразуметь своим умом», что человек должен иметь «целый ум» и «совершенный возраст»[118]. Немецкий мыслитель указывает на данную человеку возможность выбора совершения или несовершения тех или иных действий на основе «самоволия» (свободы воли)[119]. Человек как таковой обладает правами и несет обязанности. Обязанности возникают с разумением, когда человек может соотносить свои действия с известными правилами. Права же могут быть присущи даже неродившемуся ребенку. Отнюдь не ставя неконструктивную задачу полной адаптации СКАЧАТЬ



<p>115</p>

Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 275.

<p>116</p>

Спекторский Е. Проблемы социальной физики в XVII столетии: В 2 т. Т. 2. Киев, 1917. С. 153.

<p>117</p>

См.: Pufendorf S. Acht Bücher vom Natur-und-Völcker-Rechte. Mit des weitberühmten Johann Nicolai Hertii, Johann Barbeyrac und anderer hoch-gelehrten Männer auserlesenen Anm. erlaut. und in die deutsche Sprach übers. Franckfurt a. M., 1711. Buch 1. S. 1–32.

<p>118</p>

Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному: Книги две. Кн. 1. СПб., 1726. С. 5–6. (Непосредственный перевод выполнен Иосифом Кречетовским, служившим в Санкт-Петербургской типографии. Редакция перевода была возложена Петром I на широко известного в России Гавриила Бужинского, будущего архимандрита Троице-Сергиева монастыря. Первые десять глав первой книги Петр прочел до издания сразу после перевода и внес в них собственноручные исправления).

<p>119</p>

Там же. С. 10–12.