Надежда Николаевна. Всеволод Гаршин

Чтение книги онлайн.

      – Да, не совсем хорошо. Бросил, совсем бросил… – ответил я отчаянным голосом.

      – Я так и думал. Что ж, у вас, должно быть, натуры нет?

      – Нет, нет и нет. Вы знаете, Сергей Васильевич, как я искал. Но все это до такой степени не то, что просто хоть в отчаяние приходи. Особенно эта Анна Ивановна; она меня совсем измучила. Она стерла своей плоской физиономией решительно все. Право, даже кажется, что и в голове-то у меня теперь тот образ не так ясен.

      – А был ясен?

      – О да, совершенно! Если бы можно было писать с зажмуренными глазами – право, кажется, ничего лучшего не нужно. С закрытыми глазами – она здесь, вот она.

      И я, должно быть пресмешным образом, зажмурился, потому что Бессонов расхохотался.

      – Не смейтесь; я серьезно огорчен, – сказал я.

      Он вдруг оборвал свой смех.

      – Огорчены, так не буду. Но, право, с вами смех и горе. Не я ли вам говорил: бросьте этот сюжет!

      – Я и бросил.

      – А сколько работы, траты нервной силы, сколько напрасного огорчения теперь! Я знал, что это так выйдет. И не потому, чтобы я предвидел, что вы не найдете модели, а потому, что сюжет-то неподходящий. Надо это в своей крови иметь. Надо быть потомком тех людей, что пережили и Марата, и Шарлотту Корде, и все это время. А вы что? Мягчайший русский интеллигент, вялый, слабый! Надо быть самому способным на такой поступок. А вы? Можете ли вы, когда нужно, бросить кисть и, выражаясь высоким слогом, взять кинжал? Ведь это для вас нечто вроде путешествия на Юпитер…

      – Я не раз с вами спорил об этом, Сергей Васильевич, и, кажется, ни мне вас, ни вам меня не убедить. Художник на то и художник, чтобы уметь поставить в себя вместо своего я – чужое. Разве Рафаэлю нужно было быть Богородицей, чтобы написать Мадонну? Ведь это абсурд, Сергей Васильевич.

      Впрочем, я себе противоречу: я не хочу с вами спорить, а сам начинаю.

      Он хотел что-то сказать мне, но махнул рукой.

      – Ну, бог с вами! – сказал он, встал и начал ходить по комнате из угла в угол, мягко ступая войлочными туфлями. – Не будем спорить. Не будем растравлять мы язвы сердца тайной, как сказал кто-то и где-то.

      – Кажется, никто и нигде.

      – А и то может быть. Стихи я обыкновенно перевираю… Для утешения не приказать ли самоварчик? Пора ведь.

      Он подошел к двери и громко крикнул, как кричат на ротном ученье:

      – Чаю!

      Я не люблю его за эту манеру обращаться с прислугой. Мы долго молчали. Я сидел, откинувшись на подушки дивана, а он все ходил и ходил. Казалось, он думал что-то… И наконец, остановившись передо мною, он спросил деловым тоном:

      – А если бы у вас была натура, вы бы попробовали еще раз?

      – Еще бы! – уныло проговорил я. – Да где ее возьмешь?

      Он опять походил немного.

      – Видите ли, Андрей Николаевич… Есть тут одна… особа…

      – Если важная, то СКАЧАТЬ