Нацистская оккупация и национальный вопрос. Ф. Л. Синицын

Чтение книги онлайн.

      Несмотря на задекларированное равенство всех наций, русские – самый многочисленный этнос в СССР – не получили своего национально-территориального образования. Для новой власти русские были прежде всего государствообразующим народом Российской империи, которую В.И. Ленин в статье «К вопросу о национальной политике»[128] охарактеризовал как «тюрьму народов»[129]. Под влиянием историка М.Н. Покровского и его соратников история дореволюционной России подверглась поруганию[130], как патриотизм и национальные чувства в целом. В школах и вузах фактически было ликвидировано историческое образование. Снижению «русского влияния» в СССР служила кампания по «коренизации», которая заключалась в выдвижении национальных (нерусских) кадров, дискриминации «русских кадров» и минимизации использования русского языка[131]. При государственной поддержке развивалось изучение эсперанто как «языка международного общения»[132]. В рамках кампании по созданию нового латинизированного алфавита для большинства народов СССР рассматривались планы по латинизации русской письменности[133], что, безусловно, еще больше обрубило бы связь русского народа с дореволюционной Россией.

      Однако неуспех коммунистических революций в других странах мира (просоветские режимы удалось установить только в Монголии и Туве, которые на мировой арене играли малую роль) привел руководство СССР к более трезвой оценке перспектив развития социалистической системы. В 1924–1925 гг. руководство страны сформулировало политику построения социализма «в одной отдельно взятой стране»[134]. Таким образом, политические интересы новой власти, установившейся в России, сузились до ее государственных границ. «Национализацию» советской политики, произошедшую в середине 1920-х гг., правовед и политический деятель Н.В Устрялов, живший в те годы в эмиграции, назвал «национал-большевизмом»[135]. Тем не менее во второй половине 1920-х гг. были только заложены предпосылки к формированию новой национальной политики, а реальные перемены обозначились лишь во второй трети 1930-х гг. Таким изменениям способствовали как внутренние реалии страны, так и приход в 1933 г. нацистов к власти в Германии, которая издавна рассматривалась большевиками как одна из главных надежд на продвижение «мировой революции». Массовая поддержка ультранационалистической партии в этой стране оказалась для советских руководителей неприятной неожиданностью, окончательно разрушившей «революционные иллюзии»[136].

      В декабре 1933 г. СССР подал заявку на вступление в Лигу Наций (был принят в сентябре 1934 г.), что знаменовало согласие Советского государства следовать нормам международной политики, отказавшись от экспорта «мировой революции». Решения XVII съезда ВКП(б), состоявшегося в январе – феврале 1934 г., окончательно обозначили «мировую революцию» лишь в качестве СКАЧАТЬ