Он начал с изучения внешнего вида документа, зная, что вещь сама по себе может кое-что рассказать о своём владельце. Обложка была потрёпанная и выцветшая, но это мало о чём говорило: просто человек, скорее всего, пользовался тетрадью часто, перекладывал ее из стола в сумку и обратно. Да и тонкий картон, из которого обложка сделана, недолговечен. Виталик открыл первую страницу и бегло пробежался по почерку. Буквы были прямые и довольно крупные, высотой не менее пяти миллиметров. Виталик не был графологом, но, тем не менее, знал, что прямой почерк говорит о внутренней гармонии и уравновешенности характера, трезвом взгляде человека на жизнь. Крупность же букв – о том, что это открытая и эмоциональная личность с задатками лидера: такие люди имеют все качества, чтобы идти в авангарде жизни. С другой стороны, чем почерк крупнее, тем сложнее его обладателю держать себя в руках, контролировать чувства. Теперь поля, которые во время записей оставлял слева покойный. Отступ слева весьма широкий, а это тоже свидетельство открытости человека, «души нараспашку». Вот, собственно, и всё, что заключил Виталик. Теперь эти поверхностные суждения оставалось подтвердить прочитанным. И он приступил.
Фамилии или инициалов владельца ни на обложке, ни в начале записей не было, что слегка озадачило Виталика: вчера он забыл узнать у Аллы Львовны её фамилию. «Ладно, в тексте наверняка что-нибудь найду, – обнадёжил он себя. – И фотография парня явно не помешала бы». Сразу показалось странным, что первые страницы в тетради вообще отсутствовали. Сколько точно вырвано, узнать было легко, сопоставив количество оставшихся страниц с тем, которое указано типографией на тыльной стороне обложки. Но сейчас это не имело значения. Важным было то, что либо Саша, либо его мать не хотели, чтобы кто-либо ещё читал уничтоженное. «Я у неё узнаю», – отметил для себя Виталик и записал на заранее приготовленном листке бумаги:
фамилия
фото
почему вырваны первые страницы
+ + +
Первая запись была датирована 15-м января позапрошлого года.
«Сашечка, ты что завтра делаешь после шести?» – позвонил вчера вечером Корнеич. Отвечаю: «А что ты можешь предложить?»
– Ничего такого из ряда вон, – говорит. – Моей Катюне надоело однообразие: всё трах да трах. Хочет, видишь ли, познакомиться хоть с кем-нибудь из моих друзей и пообщаться в тёплой обстановке. Что-то в духе званого ужина вчетвером.
– Друг – это я, понятно. Вас двое, а я, значит, номер три. А кто четвертый?
– Её подруга будет. Тебе надо только приехать, выпивку и закуску мы берём на себя.
– Куда приехать?
– На нашу съёмную, куда же еще?
– А подружка-то, поди, СКАЧАТЬ