Мед. Алекс Коста

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на прежних заслугах дотянул до пятидесяти пяти… Глухой на одно ухо, скрывал последствия первого инсульта, которые сделали его движения резковатыми, как у железного дровосека из «Страны ОЗ».

      Рустик учился в летном в Питере. Лера вышла замуж за чурбана со странным именем Булат. Они жили у бабушки мужа, оба посматривая на рецепты ее лекарств: «Ну, когда же ты умрешь и оставишь нам квартиру?» А я впервые осталась одна с отцом. Но это не значит, что я получила отца.

      Он был рядом, но далеко. «Мне бы в небо» продолжилось, только теперь без формы и фуражки. Вместо них – костюм антигероя, как тогда в больнице: треники с пузырями и майка-алкоголичка.

      Я ожидала, что он начнет пить, но отец не стал. Отстраненности ему добавила глухота, а потом – второй инсульт, который довел его до ходунков.

      Но я продолжила бегать за ним: «Папа, я здесь! Посмотри на меня, обрати внимание, полюби!» И на первые деньги, которые появились от халтуры – студенты Полиграфа в основном расписывали стены кабаков, – я купила ему спортивные штаны «Адидас»: темно-синие, с тремя полосками и плотной тканью, чтобы никаких «пузырей».

      Ожидаемо, но он их не носил. Ребенок не только безусловно любит любых родителей, он еще всю жизнь пытается им понравиться. Если не получается понравиться, то хотя бы привлечь внимание… Хотя бы купить внимание!

      А перед его третьим инсультом у нас состоялся разговор.

      – Пап, а почему ты себе кого-то не найдешь? – спросила я.

      – А я маму люблю… – ответил он, не задумываясь.

      Внутри заклокотало, но слова я нашла позже, уже после его смерти. Вот такие слова: «Ты любишь женщину, которая всю жизнь называла тебя колхозником, а твоих детей – отрезанными ломтями? Ты любишь шаркающую алкоголичку, жующую сухими обметанными лиловыми губами, чтобы выплюнуть ругательства? Ты любишь ту, которая травила твоих детей криками “В кого уродились?ˮ, а если слов не хватало, била их? Ты любишь ее, хотя сам покупал ей водку – бутылку утром, бутылку вечером, – лишь бы она успокоилась и забылась пьяным сном? И ты любишь ее?»

      Но мои чувства оформились в слова гораздо позже. А тогда я просто спросила очень по-детски:

      – Почему?

      – Я часть этой квартиры тебе оставлю.

      Он обвел взглядом гостиную: стенка «Ольха» с кучей хрусталя, чехословацкий гарнитур – два зеленых кресла, один диван, журнальный столик. Все плотное, не износившееся, качественное, с гнутыми лакированными ножками и широкими подставками под руки – настоящий признак успеха любой советской семьи. Не телефон на даче, конечно, но…

      – Часть? – спросила я, то ли удивившись, то ли не поняв: ведь я последняя, кто остался с ним. – Только часть?

      – Ну, ты же тоже моя дочь.

      «Тоже?» Не помню, я сказала это «тоже» или нет. Или просто сидела, молча захлебываясь от возмущения.

      После этого мои попытки понравиться закончились. Как, наверное, у всех выросших детей, жаждущих завоевать внимание родителя. Это произошло резко, а накопленный внутри комок «Почему я не заслуживаю любви» разорвался, разлетелся: осколки засели глубоко, а выдернуть их получится только с мясом.

      ТОТ СКАЧАТЬ