Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-«антихриста». Ирена Гарда

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что кругом творится, Софья Алексеевна, – начала та, с трудом переводя дух, – вся Москва точно на осадном положении: на улицах никого нет, по городу бродят стрельцы и солдаты с оружием. Сейчас-то уже подзатихло, а днем был сущий ад, прости меня Господи! – Она истово перекрестилась на иконостас в красном углу. – Царского лекаря и его помощника сожгли заживо – мол, отравил вашего братца Федора Алексеевича. Во многих боярских домах погромы и увечья, а кое-кого убили до смерти.

      – Кого? – Глухо спросила Софья, исподлобья глядя на свою девку, и страшась услышать любимое имя.

      – Говорят, что князя Григория Ромодановского и Ивана Языкова. Последнего, говорят, уморили за то, что был мздоимец, и за взятки не давал стрельцам судиться со своими полковниками. Но это я не видела, а вот то, что творилось в доме Юрия Алексеевича Долгорукого, знаю доподлинно, потому что видела своими глазами. Когда молодого князя Долгорукого скинули на копья (у Софьи перед глазами снова взметнулись ввысь руки падающего на холодную сталь князя Михаила), то апосля, когда людишки поуспокоились, стрельцы снесли его тело батюшке, который, как вы знаете, уже давно не встает с постели. Принесли – и попросили прощения за убийство сына. Старик вроде как простил и даже велел вынести им по чарке вина. Стрельцы выпили за здоровье старого князя и пошли со двора. Они уж, почитай, за ворота вышли, как их догнал княжеский холоп и сказал, что старик, мол, говорит «щуку убили – а зубы остались». Стрельцы-то вернулись и, взяв его с постели, порешили, а дом разграбили.

      – Вот глупый старик, – стукнула по подлокотнику кулаком Софья, которая хоть и не любила Долгоруких за то, что те взяли сторону Нарышкиных, но не могла простить стрельцам пролитие княжеской крови, да и бессмысленная смерть Юрия Алексеевича не вызвала у нее ничего, кроме досады. – Ладно, когда все утихнет, я позабочусь о его вдове… Что еще?

      – Стрельцы говорят, что на сегодня они дела закончили. Слышите – набат затих? А завтра снова придут ко дворцу и будут требовать Ивана Алексеевича на царство.

      Обе Марфы, сидевшие рядом на лавке, застеленной ковром, как по команде ахнули и схватились за руки, сияя от восторга. Даже Татьяна Михайловна скупо улыбнулась своей племяннице. У Софьи же от счастья сжалось сердце, и она закрыла глаза ресницами, чтобы никто не увидел засиявшей в них неистовой радости. Спасена! Теперь спасена! Нынче Нарышкиным будет уже не так легко сослать ее куда-нибудь туда, куда Макар телят не гонял. Как любит говаривать Василий Васильевич: «À la guerre comme à la guerre» («На войне, как на войне»). Пусть теперь локотки себе покусает!

      – Верка, ты сущий клад! – Радостно пискнула царевна Марфа, покосившись с опаской на свою сестру.

      – Не порти мне слуг, – притворно нахмурилась Софья. – Была бы клад, если бы поесть чего-нибудь принесла, а то хороши царевны, не говоря уже о Марфе Михайловне, – в собственном дворце голодные сидят.

      Верка слегка замялась, но потом, собравшись с духом, протянула царевнам узел, который во время разговора СКАЧАТЬ