Потом он закрыл лицо руками и снова принялся раскачиваться взад-вперед.
Честно говоря, мне его было совсем не жалко – пошли бы сегодня, как я советовал, в «Пьяную Годзиллу», уже бы с реальными бабами терлись. Там напротив женская общага филфака МГУ, так что обстановка в «Годзилле» теплая – туда даже менты ходить не брезгуют, не то что солдаты…
Толпа вокруг стала угрожающе плотной, и когда наконец появились официанты, на этот раз сразу четверо, им пришлось протискиваться через множество тел, обступивших наш диван и столик.
Официанты смогли донести до нас графин водки и целый набор посуды, а вот обещанную закусь, какое-то огромное блюдо, заваленное разноцветными салатами и еще чем-то, наверное, очень вкусным, со сдавленными визгами и оглушительным звоном уронили в образовавшейся толчее прямо на пол.
На шум выбежал метрдотель и стал действовать жестко, как ОМОН на Марше несогласных: держа перед собой в руках кожаную папку меню и орудуя ею, словно щитом, он уверенными мощными движениями рассек толпу на фрагменты и тут же закрепил успех, расставив по углам дивана официантов.
– Никого не подпускать к нашим дорогим гостям,– приказал он, бросив на меня короткий вопрошающий взгляд.
Я благодарно кивнул и устало откинулся на спинку дивана. Мне очень хотелось жрать, но еще больше хотелось выпить. Но я знал, что случится, если протяну руку к этому запотевшему графинчику, призывно бликующему отражениями светомузыки прямо передо мной, и налью себе водки в стоящую рядом огромную и какую-то кружевную, неземную, нечеловеческую рюмку.
Мой подельник поймет, что все можно, и начнет лакать водку прямо из графина.
– Ганс,– сказал я негромко, бдительно глядя по сторонам, не подслушивает ли какой-нибудь пидарас наш интимный разговор.
Ганс поднял голову и недобро взглянул на меня.
– Ганс, мы уйдем отсюда через час. Никто ничего не узнает. Поужинаем как люди и уйдем. Понял?
– Мне отлить надо,– горько скривив губы, тоже шепотом отозвался этот долбаный поволжский крестьянин, волею судеб родившийся в семье немецких поселенцев, но не набравшийся от своих родичей ни порядка, ни ума.
Я представил, как Ганс сейчас пойдет в местный туалет и что там с ним сделают все эти люди, и сейчас-то еле сдерживающие себя под бдительными взорами официантов, и мне стало тревожно за боевого товарища, с которым мы плечом к плечу отвоевали в нашем мотострелковом батальоне целый год. Одних кубаноидов, помню, за этот год накосили не меньше десятка – а они ведь, суки, дерзкие такие, парой ударов в челюсть не отделаешься…
– Сиди здесь, не дойдешь! Затрахают в момент,– пробормотал я.
И Ганс понуро кивнул, глядя себе под ноги.
Я налил себе водки, и Ганс тут же схватил себе рюмку и начал возмущенно размахивать ею у меня перед носом.
«Надо же, что цивилизованная обстановка СКАЧАТЬ