Крест на чёрной грани. Иван Фетисов

Чтение книги онлайн.

      – Ну, спасибо вам на добром слове: порадовали!.. Как зимовьюшко наше, не развалилось?

      – Ну, о чём вы! Стоит зимовьюшко. Надёжно. Прекрасно получилось у нас, Мирон Поликарпыч. Лучше не надо. Не зимовьюшко – добрая обитель.

      – Учёная обитель!

      – Вот-вот. Всё в ней поместилось, рабочий столик, стеллажи, на них всяких хлебов и трав понакопилось. Хожу собираю по окрестным селеньям, на лугах.

      – Чародействуете?

      – Выходит, так… А что слышно о наших сподвижниках – Ханхале Очирове и о полтавском Дмитро?

      – Виделись мы тут как-то на рынке. Дмитро сторонится, как осерчал тот раз, так и не отходит. А поприметил я: плохо у него с хлебопашеством и ржицу на базаре у мужиков побогаче смекает.

      – Бог не в помощь ему?

      – Тако, видно. На Бога надейся, а сам не плошай. А Ханхала Очиров, этот мужик бедовый. Скотиной живёт богато, к пашне радеет не шибко, но о вас вспоминает добро. Собирается на ваше поле, посмотреть, что делаете, да узнать кое-что.

      – Это похвально. Пусть приезжает. Одарить пока добрыми семенами не смогу, но что есть, повидает. Опыты мои в зачатке…

      – Любопытно – какие?

      – Всякие, Поликарпыч. Больше наблюдаю за пшеницей. Она приманила.

      – Тут она редкая гостья.

      – Надо, чтоб хозяйкою стала.

      Я раскрыл цель появления на базаре. Мирон Поликарпович с превеликой охотой вызвался помочь, и мы отправились, соблазняясь удачей. Часа полтора с пристрастием приглядывались к мешкам с зерном и мукою «в калашном ряду». Я отчаялся увидеть что-либо подходящее – всюду был один ржаной хлеб. Мирон Поликарпыч неожиданно взял меня за локоть и потянул в затенённый угол.

      – Петрович, видишь, что там?

      – Ничего не вижу пока.

      – Любо-дорого посмотреть. В редкость это в наших краях таёжных. Прямо – чудо!

      – Мука пшеничная?!

      – Она!

      Крестьянин, стоявший возле мешков с мукой, услышал наш возбуждённый разговор и посмотрел с любопытством. Одет он был в новенький зипун из рыжей овечьей шерсти, добрый картуз сдвинут на правый висок, коротко острижена ещё не тронутая сединою густая округлая борода. Открытое широкое лицо его выражало глубокое внутреннее спокойствие – такой человек знает себе цену, убеждён в своей силе и правоте. Однажды, когда пришел счастливый миг, он утвердил себя в этом и, вероятно, останется непоколебимым теперь вечно.

      – Хозяина знаешь, Поликарпыч? – шепнул я Сохатому.

      – Кажись, не встречался.

      Мы подошли вплотную, лицом к лицу, поздоровались. Крестьянин снова окинул нас оценивающим взглядом, ответил внушительным басом:

      – Пожалте, добрые люди… Чиво изволите?

      – Ваша мука заинтересовала. По виду – хороша!

      – О! Такой цены нету.

      – Так продаёте же, стал быть, СКАЧАТЬ