Борьба с безумием. Гёльдерлин. Клейст. Ницше. Стефан Цвейг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и прославлять величие тех, кто его, вестника богов, оставляет в земной скорби одиноким. И слово и молчание становятся для него святой потребностью: поэзия – не блаженная свобода, как мечталось юноше, не радостное парение, а горестный священный долг, рабство избранных. Кто однажды дал обет служения, остается связанным навсегда; никогда он не сорвет с себя Нессову одежду[19] поэзии, даже если сожжет себя (судьба Геракла и всех героев). Он не может ни преступить, ни отступить: рок тяготеет над избранником богов.

      Итак, Гёльдерлин понимает весь трагизм своей судьбы; как у Клейста и Ницше, трагическое чувство гибели рано приобретает власть над его жизнью и бросает зловещую тень на десятилетие вперед. Но этот мягкий, слабый внук пастора, как и пасторский сын Ницше, обладает классическим мужеством: подобно воем потомкам Прометея, он хочет помериться силами с безмерным. Он никогда не пытается, подобно Гёте, плотинами и дамбами ввести в русло демонические силы, затопляющие его существо, изгнать или обуздать их. В то время как Гёте постоянно убегает от своей судьбы, хочет спасти драгоценное сокровище жизни, которой он вверен, более твердый духом Гёльдерлин безоружным вступает в единоборство с бурей: чистота – единственное его оружие. Смело и все же благоговейно (это великолепное созвучие проходит сквозь всю его судьбу и слышится в каждом стихотворении) он возвышает голос для гимна, чтобы напомнить собратьям, мученикам поэзии, о святой вере, о героизме высшей ответственности, о героизме их призвания:

      Мы не имеем права отрекаться

      От благородства высшего – от воли.

      Придать тому высокий образ Божий,

      Что не имело образа…

      Огромную награду не добудешь исподтишка, питая лишь мелкие замыслы, жадно цепляясь за повседневное счастье. Поэзия – вызов судьбе, одновременно благоговение и смелость: кто ведет беседу с небесами, тот не должен страшиться их молний и неизбежности рока.

      Поэты! Под Господнею грозой

      Нам подобает, обнажив главу,

      Стоять и луч Отца своей рукою

      Ловить и, в песню облачив,

      Небесный дар передавать народу.

      Ведь сердцем мы одни чисты,

      Как дети; мы не запятнали рук,

      И чистый луч Отца не опалит их.

      И, сострадая Божьему страданью,

      Смятенное пребудет твердым сердце.

      Фаэтон или вдохновение

      Вдохновенье, мы с тобою

      Входим словно в тишь могил

      И плывем с твоей волною

      В тихой радости без сил.

      Но, когда зовут нас Оры,

      С новой гордостью встаем

      И горим, как звезд узоры,

      В кратком сумраке ночном.

      Но для той героической миссии, какая в мифе Гёльдерлина приписывается поэту, юный мечтатель – зачем преднамеренно скрывать? – обладает, в сущности, очень скромным поэтическим дарованием. Ни духовные устремления, ни поэтический почерк двадцатичетырехлетнего магистра не говорят о яркой СКАЧАТЬ