Я здесь своя. Слава у меня не очень хорошая, потому что однажды… Я совершила ошибку: сказала парню, который отсидел и которому уже двадцать лет, что могу с ним погулять. Погулять. А получилось немного другое. Это потом мне опытная во всех аспектах любви Ложкина Лерка, которая не слазит со своего инстаграма, сообщила, что нельзя заигрывать с такими взрослыми мужиками, они понимают всё конкретно. Поэтому от Химера я бегаю уже полгода, как только его сестра Любка уехала жить в город. Но все считают меня его бабой.
Не буду с мужиками больше заигрывать, буду с парнями своего возраста.
С ними безопасно. Если скажу, что будем гулять, так и поймут.
Да, Сева?
Он с Мошкиным сидел на первой парте и о чём-то разговаривал. На нём светлый джемпер… Кто в нашу школу ходит в джемпере? Себастьян, кто ж ещё.
Сверкнул на меня глазами серыми, и Мошкин тут же обернулся. Они замолчали.
Я бы Севе подмигнула, но в присутствии его друга не стала. Фыркнула и пошла к последним партам. Сашка не пришла… Лядиной и Ложкиной не было. Тугара пропала с Трэшем. И Васин не маячил.
Прогульщики. Все, как и я.
– Машка, а где все? – спросила я у одноклассницы, которая перед алгеброй ногти красила.
– Загребли в психушку, – на полном серьёзе ответила она.
– Меня забыли, – устало вытащила из своей потёртой сумки тетрадь и учебник.
Урок начался. Первым делом долговязая математичка отметила, кого нет в классе. Оказалось, правда, что половина прогульщиков пошла на какую-то медкомиссию.
Я открыла общую тетрадь в самой середине. Там уже было несколько листов исписано одним словом. Я писала печатными буквами, письменными, разными шрифтами. Каллиграфии меня учил папа, говорил, что это развивает моторику и головной мозг. Для чего, забыл пояснить.
Ровным красивым почерком с вензелями я опять написала: «Одиночество». Хотела подчеркнуть, но под этим словом написала мелким шрифтом: «Основа моей жизни». Одиночество. Одиночество. Одиночество.
Я взяла простой карандаш, им стала писать это проклятое слово, которое так ярко отражало меня, как часть Вселенной. Уродливой, извращённой Вселенной, где я потеряла свою золотую медаль, где нет основы моей жизни, и я пропадаю, падаю куда-то в бездонную пустоту на дно маминой бутылки… Мне лучше не быть… Я никому не нужна, даже себе…
Прозвенел звонок с урока, я закрыла тетрадь.
– Сева, Леся, останьтесь,– попросила математичка.
Я вздрогнула, и даже мурашки по телу пробежали. А при чём тут Сева? Это же я вроде ни хрена не делаю на уроках.
Застегнув спортивную сумку, нахохлившись, я встала у стола учителя, сунув руки в карманы.
И он встал рядом.
Высокий, сильный, красивый.
И весь такой приличный, что во мне проснулась совесть, подсказывающая, что лучше не крутить перед ним попой, не навязываться и СКАЧАТЬ