Трактир жизни. Иннокентий Анненский

Чтение книги онлайн.

      Захлопоталась девочка

      В зеленом кушаке,

      Два желтые обсевочка

      Сажая на песке.

      Не держатся и на – поди:

      Песок ли им не рад?..

      А солнце уж на западе,

      И золотится сад.

      За ручкой ручку белую

      Малютка отряхнет:

      «Чуть ямочку проделаю,

      Ее и заметет…

      Противные, упрямые!»

      – Молчи, малютка дочь,

      Коль неприятны ямы им,

      Мы стебельки им прочь.

      Вот видишь ли: все к лучшему, –

      Дитя, развеселись,

      По холмику зыбучему

      Две звездочки зажглись.

      Мохнатые, шафранные

      Звездинки из цветов…

      Ну вот, моя желанная,

      И садик твой готов.

      Отпрыгаются ноженьки,

      Весь высыплется смех,

      А ночь придет – у Боженьки

      Постельки есть для всех…

      Заснешь ты, ангел-девочка,

      В пуху, на локотке…

      А желтых два обсевочка

      Распластаны в песке.

      26 июня 1909

      Куоккала

      Небо нас совсем свело с ума:

      То огнем, то снегом нас слепило,

      И, ощерясь, зверем отступила

      За апрель упрямая зима.

      Чуть на миг сомлеет в забытьи –

      Уж опять на брови шлем надвинут,

      И под наст ушедшие ручьи,

      Не допев, умолкнут и застынут.

      Но забыто прошлое давно,

      Шумен сад, а камень бел и гулок,

      И глядит раскрытое окно,

      Как трава одела закоулок.

      Лишь шарманку старую знобит,

      И она в закатном мленьи мая

      Все никак не смелет злых обид,

      Цепкий вал кружа и нажимая.

      И никак, цепляясь, не поймет

      Этот вал, что ни к чему работа,

      Что обида старости растет

      На шипах от муки поворота.

      Но когда б и понял старый вал,

      Что такая им с шарманкой участь,

      Разве б петь, кружась, он перестал

      Оттого, что петь нельзя, не мучась?..

      В желтый сумрак мертвого апреля,

      Попрощавшись с звездною пустыней,

      Уплывала Вербная неделя

      На последней, на погиблой снежной льдине;

      Уплывала в дымах благовонных,

      В замираньи звонов похоронных,

      От икон с глубокими глазами

      И от Лазарей, забытых в черной яме.

      Стал высоко белый месяц на ущербе,

      И за всех, чья жизнь невозвратима,

      Плыли жаркие слезы по вербе

      На румяные щеки херувима.

      14 апреля 1907

      Царское Cело