Два эссе о христианстве и культуре. Дмитрий Филиппов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Занятие поэзией он называет – «забвение моего христианского призвания».

      Как говорилось в анекдоте про жадных евреев, «вот за это нас и не любят!» Культуроборческая интенция, пусть и не уникально христианская черта, довольно типична для новой религии, появившейся в I веке в Иудее. В числе прочих причин антихристианских гонений ее надо поставить на одно из первых мест.

      У Минуция Феликса можно найти древнейшие (II в.) упреки в антикультурности – христиане «набирают в свое нечестивое общество последователей из самой грязи народной, из легковерных женщин, заблуждающихся по легкомыслию своего пола». Это значит, что христианство – женская секта для доверчивых полуграмотных истеричек.

      Еще: «Это люди, скрывающиеся, избегающие света, немые в обществе, говорливые в своих убежищах». В обществе они молчат, потому что не соответствуют запросам культурного общества – они не умеют говорить на уровне, приемлемом в круге образованных людей.

      Еще, самое убийственное: «…всегда бледные и запуганные… несчастные, вы и здесь не живете и там не воскреснете». За столетия до пари Паскаля античные критики христианства бьют наотмашь: то, как христиане живут на этом свете, нельзя назвать жизнью, а того света не существует.

      Цельс тоже обращает внимание на то, что христиане любят проповедовать рабам. Образованные люди, считает Цельс, просто не станут их слушать. Целевая аудитория христиан – маргиналы, люди культурного дна. Не просто недостаточно успешные люди, как сказали бы сейчас, а индивидуумы плохие с моральной точки зрения. Цельс передает суть христианской проповеди так: «Кто жалкое ничтожество, того ждет Царство Божье».

      Намациан, римский поэт начала V века, недоумевает, как приличные люди могут добровольно становится анахоретами, читай христианами-монахами. В поэме «О моем возвращении» он сравнивает «эту секту» с ядом Цирцеи, превратившей спутников Одиссея в свиней. Только она изменила их тела, а «эта секта» меняет сознание.

      У Юлиана Апостата с «этой сектой» был свой разговор. Но он временами повторяет те же самые упреки, что и писатели времен Цельса и Оригена:

      «Они были довольны, если им удавалось обмануть служанок и рабов… Если найдется среди них хотя бы один из видных людей того времени – я имею в виду царствование Тиберия или Клавдия, – то считайте, что я обо всем налгал».

      Здесь следует напомнить, что для Юлиана христианство – плохая разновидность иудаизма и, когда он дразнит христиан, это отчасти перенос антисемитского презрения к евреям. Христианство – иудаизм, приспособленный к образу жизни второсортных членов общества, «торговцев, мытарей, танцовщиков и сводников». Скандально то, что эллины, нормальные люди, добровольно уходят в эту еврейскую секту. Там они становятся хуже:

      «Соберите всех ваших детей и заставьте их изучать Писание; и если, выросши и став мужчинами, они окажутся чем-нибудь более достойным, чем рабы, то скажите, СКАЧАТЬ