В окопах Сталинграда. Виктор Некрасов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Невский», «Пожарский», «Девушка с характером». И рвутся, как тряпки. И гипсом воняет. Бр-р-р…

      Карнаухов улыбается уголком рта:

      – Ты ближе к делу, о Мусе какой-то начал.

      – И о Мусе будет. Не перебивай. А не нравится – не слушай. Иди пулеметы свои проверяй. Я лейтенанту расскажу. Лейтенант еще не лежал никогда. Научить надо.

      Тянется за другой сигаретой.

      – Слабые, сволочи. Не накуришься… – И, демонстративно повернувшись в мою сторону, продолжает: – Рука, значит, в гипсе. Лучевую кость раздробило – левую. Ночью спишь, никак не пристроишь. Торчит крючок, и все. Хорошо еще, ниже локтя разбило. А у тех, что выше или ключица, совсем дрянь. Через всю грудь панцирь такой гипсовый и рука на подставке. Их в госпитале «самолетами» называют. Ходят, а рука на полметра впереди. А вторая рана в задницу. Так и сидит до сих пор там осколок. Сейчас ничего не чувствую. А тогда – на ведро сходить и то событие. И Муси стесняюсь… А бабец что надо! Косищи – во какие. И халатик в обтяжку. Сам понимаешь. Подсядет на койку – я еще не ходил, – яичницей порошковой кормит с ложечки, а я как на иголках… Потом стали мы в окна вылазить. Из ванны там хорошо прыгать было. Метра два, не больше. Станешь на отопление и как раз подбородком в подоконник. Капитан там один со мной лежал. Инженер, как ты. Культурный парень, с образованием, до войны на заводе главным инженером работал. Так мы с ним, в одних кальсонах и ночных рубашках с госпитальным клеймом, пикировали. А за углом дом был знакомый. Там переодевались – и в город. Капитан был в живот ранен, но поправлялся уже. Вылезал первым, потом за крючок гипсовый меня подтягивал. Так и сигали. А когда забили окно – заведующая пропускником увидала, – наловчились по водосточной трубе слезать. И как еще слезали!.. Один безногий у нас там был. Нацепит костыли на одну руку – и как мартышка, только штукатурка сыплется. Приспосабливается народ. Под землю зарой – и то спикирует.

      Карнаухов смеется:

      – У нас, в Баку, во время кино пикировали. Только и слышно за окном – хлоп-хлоп-хлоп, один за другим. Кончится сеанс, а в зале только лежачие на койках.

      – Что кино… – не поворачиваясь, перебивает его Чумак, – мы в шестой палате лестницу веревочную сделали. Все честь честью, с перекладинами, как надо. Недели две пользовались. Толстенное дерево там под окном стояло, никто не видел. А потом стали окна мыть – начальство какое-то ждали – и сорвали нашу лестницу. Всю палату к начальнице отделения вызывали. Да что толку. На следующий день из седьмой палаты запикировали.

      Скребутся между бревен мыши. Где-то далеко, наверху, потрескивают редкие ночные мины.

      Желтобородый гном сидит на мухоморе и курит длинную заковыристую трубку с крышкой. Ангел летит по густому чернильному небу. Удивленно смотрит на перекинутую чернильницу мопс. Гитлеру кто-то приделал бороду и роскошные мопассановские усы, и он похож сейчас на парикмахерскую вывеску.

      В соседнем блиндаже лежат раненые. Все время пить просят. А воды в обрез, два немецких СКАЧАТЬ