Будущий герцог скучать не даст, достаточно взглянуть на него, чтобы умный человек задумался: не переживает ли Бургундия последнее спокойное лето в год от Рождества Христова 1465?
Филипп де Лален мчался в Камбре вместе со многими вельможами Службы Рта и Тела. Мчался устраивать графскую квартиру, где наследник поселится в ожидании окончательного сбора войск.
Да, да! Именно войск! И не надо стоять с видом потерянной невинности!
Года не прошло с тех пор, как в герцогском дворце в Дижоне граф Шароле узнал, что король Людовик XI лишил его пенсиона (девять тысяч франков, между прочим), который полагался ему вместе с титулом, каковой король пожаловал в благодарность и в ознаменование вечной признательности бургундскому дому за приют во время той памятной ссоры, что учинили тогда еще юный и горячий дофин со своим папочкой, светлой памяти Карлом VII.
Друг детских игр нашего наследника долго гостил при дворе, пока король не умер, потому что Карл был крут. А как иначе? Его возвела на трон лично Божья воля рукой Орлеанской девственницы. И на этом простом основании он почитал себя кругом и всегда правым.
Друг Луи отличился уже не первый раз, а точнее, во второй, приняв самое горячее участие в «прагерии» 1440 года, когда возглавил восстание вельмож против отца. Отец победил, а сынок (маленькая властолюбивая дрянь) был помилован.
Вторично такой удачи могло не случиться, потому что годы не добавили королю долготерпения. Да и незаживающая язва на ноге – не лучшая приправа к хорошему расположению!
В общем, пришлось дофину сбежать в Брюссель, сделать ноги, а проще говоря, слинять под крыло великого герцога Филиппа, где он и гостевал вплоть до 1461 года. Филиппа он величал едва ли не папенькой, а тринадцатилетнего Шарля – милым братцем, что было почти правдою – кузен все-таки.
Итак, король сошел с ума и умер от голода. Боялся, что сынок его отравит, и решил не доставлять ему такого наслаждения, для каковой цели перестал принимать пищу совсем. Да здравствует, то есть, король! Людовик XI!
Расцеловав ручки «почти папеньке», поклявшись в вечной дружбе и благодарности, он назначил для затравочки «милого братца» графом Шароле и положил те самые злосчастные девять тысяч франков годового пенсиона. Мол, всегда ваш, Людовик, люблю, целую, ждите писем и прочих милостей.
Вместо милостей Луи, которого бургундцы почитали не иначе как «карманным королем» (какая, право слово, наивность!), принялся интриговать, для начала купив герцогских фаворитов – братьев де Круа, которые уговорили старичину продать королю города на Сомме – Амьен, Сен-Кантен и Абвиль. Потом пришла в королевскую голову мысль, что кузену будет жирно – девять тысяч вполне можно применить и получше.
Итак: Дижон, дворец, вечер СКАЧАТЬ