Избранное. Мудрость Пушкина. Михаил Осипович Гершензон
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Избранное. Мудрость Пушкина - Михаил Осипович Гершензон страница 28

СКАЧАТЬ него был соответственный опыт – частичный, но открывающий природу целого. Человеку даны отдельные минуты неполного безумия. Есть места и сроки, когда от избытка атмосферных осадков, просачивающихся внутрь, набухнут, переполнятся русла подземных вод, и вдруг эти воды вырываются на поверхность земли и заливают окрестность. Нечто подобное бывает с человеческой душою, – не со всякой, конечно, и только мгновениями. Пушкин был таков, и он знал эти экстазы. У него они вызывались преимущественно вдохновением.

      Он изображал свое творческое вдохновение теми самыми чертами, которые мы только что различили в начертанной им идеальной картине полного безумия: прежде всего, бегство от людей к природе – и опять то же: в лес и к морю.

      Бежит он, дикий и суровый,

      (эти два признака, два чувства, обращены к людям, от которых он бежит)

      И звуков, и смятенья полн,

      На берега пустынных волн,

      В широкошумные дубровы.

      Это – первый момент, бегство: «Как бы резво я пустился в темный лес!» А вот самое состояние экстаза, тот «пламенный бред», те «чудные грезы» (слова одни и те же в обоих случаях), счастье, слияние с природой, свобода:

      … тяжким, пламенным недугом

      Была полна моя глава;

      В ней грезы чудные рождались…

      …………………………………………

      В гармонии соперник мой

      Был шум лесов, иль вихорь буйный,

      Иль иволги напев живой,

      Иль ночью моря гул глухой,

      Иль шопот речки тихоструйной…

      Эти-то черты, узнанные в опыте мгновенных и неполных безумий – вдохновения, Пушкин обобщил в картине совершенного блаженства. Для него самого минуты вдохновенья были, по-видимому, минутами высшего счастья, какое он знал в жизни. Слабее, но все еще очень сильны, были для него другие две категории самозабвения: упоение чужим творчеством и любовь. В этом самом порядке он располагает три очарования, которыми еще манит его жизнь:

      Порой опять гармонией упьюсь (– собственное вдохновение),

      Над вымыслом слезами обольюсь (– наслаждение искусством),

      И, может быть, на мой закат печальный

      Блеснет любовь улыбкою прощальной (– любовь).

      Сальери в точности повторяет первые две категории:

      Как жажда смерти мучила меня,

      Что умирать? я мнил: быть может, жизнь

      Мне принесет незапные дары:

      1) Быть может, посетит меня восторг

      И творческая ночь, и вдохновенье;

      2) Быть может, новый Гайден сотворит

      Великое, и наслажуся им…

      Что из этих трех категорий сильнейшею было для Пушкина вдохновение, это видно хотя бы из его слов о Чарском, в «Египетских ночах»: «Он признавался искренним своим друзьям, что только тогда» – именно, когда находило на него вдохновение, – «и знал истинное счастие». Чарский более всех персонажей Пушкинского творчества – его автопортрет.

      Как бы то ни было, во всех трех Пушкин ценил одно: временную атрофию разума, ибо только в этом одном блаженство любви («вся жизнь – одна ли, СКАЧАТЬ