Наши за границей. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно. Николай Лейкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Багаж наш не пропадет, ежели мы будем телеграфировать, – сказала она мужу. – Нам в Берлине его выдадут.

      – Так пусть он телеграфирует, а мы с ним за это бутылку мадеры выпьем. Хер… Телеграфирензи… Бите, телеграфирензи. Вот гельд, и телеграфирензи, а я скажу данке[57], и мы будем тринкен, мадера тринкен.

      – О ja, mit Vergnügen[58], – проговорил немец, взял деньги и, поднявшись с места, пошел на телеграф.

      Через пять минут он вернулся и принес квитанцию.

      – Hier jetzt seien Sie nicht bange[59], – сказал он и потрепал Николая Ивановича по плечу.

      – Вот за это данке так данке! Человек! Менш! Эйне фляше мадера! – крикнул тот и, обратясь к немцу: – Тринкен мадера?

      – О ja, Kellner, bringen Sie…[60]

      – Кельнер! Кельнер! А я и забыл, как по-немецки прислуживающий-то называется. Кельнер! Мадера.

      Появилась мадера и была выпита. Лица у начальника станции и у Николая Ивановича раскраснелись. Оба были уже на втором взводе, оба говорили один по-немецки, другой по-русски, и оба не понимали друг друга.

      Перед прибытием поезда, отправляющегося в Кенигсберг, они вышли на платформу и дружественно похлопывали друг друга по плечу. Николай Иванович лез обниматься и целоваться, но начальник станции пятился. Когда поезд подъехал к платформе, начальник станции распростился с Николаем Ивановичем и на этот раз поцеловался с ним, посадил его в вагон и крикнул:

      – Glückliche Reise![61]

      Поезд помчался.

VII

      Поезд мчался к Кенигсбергу, куда начальник станции неизвестно для чего отправил обратно супругов, так как и на той станции, где они пили с ним пиво и мадеру, можно бы было дожидаться прямого берлинского поезда, который не миновал бы станции. Очевидно, тут было какое-то недоразумение, и начальник станции и супруги не поняли друг друга. Да и на станции-то не следовало им слезать с того поезда, в который они сели по ошибке, а следовало только пересесть из гамбургского вагона в берлинский и выйти гораздо дальше на станции у разветвления дороги, но супруги были, выражаясь словами Николая Ивановича, без языка: сами никого не понимали, и их никто не понимал, отчего все это и случилось.

      Николай Иванович сидел с женой в купе и твердил.

      – Кенигсберг, Кенигсберг… Наделал он нам переполоху! В гроб лягу, а не забуду этого города, чтоб ему ни дна ни покрышки! И наверное, жидовский город.

      – Почему ты так думаешь? – спросила жена.

      – Да вот, собственно, из-за «берга». Все жиды «берги»: Розенберги, Тугенберги, Ейзенберги, Таненберги. Удивительно, что я прежде про этот заграничный город ничего не слыхал. Новый какой, что ли?

      – Нет, мы про него в пансионе даже в географии учили.

      – Отчего же ты мне про него раньше ничего не сказала? Я бы и остерегся.

      – Да что же я тебе скажу?

      – А вот то, что в нем обычай, что по телеграфу обед заказывать надо. Наверное, уж про это-то в географии сказано… Иначе на что же тогда география? Ведь географию-то для путешествия СКАЧАТЬ