Возле заснеженных качелей расстались. Людмила повела Рича домой, а Кира с Петькой пошли дальше, по главной аллее.
Здесь уже не хотелось валяться в сугробах. Здесь была цивилизация: расчищенные ровные дорожки и скамейки через каждые три метра. Здесь сумасбродства будут неуместны, нужно было идти с прямой спиной и следить за выражением лица.
Кира посадила Петьку в санки. Так было спокойнее. Не придется поминутно на него оглядываться, проверяя, не отстал ли и не обижает ли его кто-нибудь.
Хотя обижать сейчас было некому. Но все равно, пусть сидит в санках – так спокойнее.
Одинокую мужскую фигуру на скамейке она заметила издалека. Поискала глазами собаку – ведь никому кроме собачников в такую рань идти на улицу не надо – но не увидела и решила, что это просто загулявший прохожий. Может, из гостей возвращается. Правда, странно, что он один. Все-таки новогоднее веселье предполагает компанию.
Кира на всякий случай поспешила пройти мимо. Было в этой одинокой фигуре на скамейке что-то тоскливое, разом перечеркивающее праздничную эйфорию. Даже неудобно стало за свое хорошее настроение.
Она уже почти прошла, старательно не глядя в его сторону.
– Кира!
Он вдруг резко поднялся на ноги, бросился догонять.
Остановилась, боясь поверить. Почти забытым ледяным покалыванием затылка узнала раньше, чем вспомнила голос. Повернулась обреченно, замирая от запрещенного самой себе счастья.
– Здравствуй, Паша…
Он сильно изменился за эти шесть лет. Погрузнел, оплыл лицом.
Кира смотрела на него жадно. Выискивала родные до боли черточки, узнавала, разглядывала сквозь многодневную щетину и одутловатость.
Снова привычно сдавило в груди. Будто кулак сжался между ребрами, не давал вдохнуть. Как будто и не было этих шести лет, за которые она убедила саму себя, что все прошло, все забыто и ничего уже назад не вернется.
Вернулось.
Он пристроился рядом, справа, улыбнулся и пошел вперед. Даже не обернулся, словно был уверен, что Кира никуда не денется, пойдет следом.
Она и пошла. Никуда не делась. Как раньше, как всегда.
Какое-то время шли молча, но молчание не угнетало, наоборот было очень спокойно и хорошо. Как раньше, когда им не нужны были слова, чтобы чувствовать, что они вместе. Ощущение это – «мы вместе» – вернулось неожиданно легко и по-хозяйски заняло ту внутреннюю пустоту, что возникла тогда, шесть лет назад. И Кира поняла, пугаясь и презирая себя за бесхарактерность, что снова счастлива.
Постепенно она разговорилась, словно оттаяла, незаметно рассказала все, что случилось с ней за эти годы. Только про Петьку не говорила, тянула время, ждала, когда сам спросит.
Паша СКАЧАТЬ