Живой Есенин. Антология

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ смотрит на мою голову – разделенную ровным, блестящим, как перламутр, пробором и выутюженную жесткой щеткой.

      – Мариенгоф, мне нравится вот, знаете, ваша прическа… я вот тоже такую себе сделаю…

      Есенин говорит:

      – Велемир Викторович, вы ведь Председатель Земного шара. Мы хотим в Городском харьковском театре всенародно и торжественным церемониалом упрочить ваше избрание.

      Хлебников благодарно жмет нам руки.

      Неделю спустя перед тысячеглазым залом совершается ритуал.

      Хлебников, в холщовой рясе, босой и со скрещенными на груди руками, выслушивает читаемые Есениным и мной акафисты, посвящающие его в Председатели.

      После каждого четверостишия, как условлено, он произносит:

      – Верую.

      Говорит «верую» так тихо, что еле слышим мы. Есенин толкает его в бок:

      – Велемир, говорите громче. Публика ни черта не слышит.

      Хлебников поднимает на него недоумевающие глаза, как бы спрашивая: «Но при чем же здесь публика?»

      И еще тише, одним движением рта, повторяет:

      – Верую.

      В заключение как символ Земного шара надеваем ему на палец кольцо, взятое на минуточку у четвертого участника вечера – Бориса Глубоковского.

      Опускается занавес.

      Глубоковский подходит к Хлебникову:

      – Велемир, снимай кольцо.

      Хлебников смотрит на него испуганно и прячет руку за спину.

      Глубоковский сердится:

      – Брось дурака ломать, отдавай кольцо!

      Есенин надрывается от смеха.

      У Хлебникова белеют губы:

      – Это… это… Шар… символ Земного шара… А я – вот… меня… Есенин и Мариенгоф в Председатели…

      Глубоковский, теряя терпение, грубо стаскивает кольцо с пальца. Председатель Земного шара, уткнувшись в пыльную театральную кулису, плачет светлыми и большими, как у лошади, слезами.

      Перед отъездом в Москву отпечатали мы в Харькове сборничек «Харчевня зорь».

      Есенин поместил в нем «Кобыльи корабли», я – «Встречу», Хлебников – поэму и небольшое стихотворение:

      Голгофа

      Мариенгофа.

      Город

      Распорот.

      Воскресение

      Есенина.

      Господи, отелись,

      В шубе из лис.

      30

      В пасхальную ночь на харьковском бульваре, вымощенном человеческой толпой, читали стихи.

      Есенин своего «Пантократора».

      В колокольный звон вклинивал высоким, рассекающим уши голосом:

      Не молиться тебе, а лаяться

      Научил ты меня, господь.

      Толпа в шлемах, кепках и картузах, подобно огромной черной ручище, сжималась в кулак.

      А слова падали, как медные пятаки на асфальт.

      И за эти седины кудрявые,

      За копейки с златых осин,

      Я кричу тебе: «К черту старое»,

      Непокорный СКАЧАТЬ