Есенин глазами женщин. Антология

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ строка оставлена неизменной. Три последние (карандашом) читаются так:

      Тепли песней словесный воск,

      Злой октябрь осыпает перстни

      С коричневых рук берез.

      Главка пятая, заключительная. Третья строфа читается:

      В сад зари лишь одна стезя,

      Череп с плеч только слов мешок.

      Все познать ничего не взять

      В мир великий поэт пришел.

      Жирно вычеркнуты вторая строка и четвертая. Строфа теперь зазвучала так:

      В сад зари лишь одна стезя,

      Сгложет рощи октябрьский ветр.

      Все познать ничего не взять

      Пришол в этот мир поэт.

      (Заметьте: нет – и не вставлено! – запятой между «познать» и «ничего», и «пришол» – не «пришел».)

      – Ну, зачем, по-вашему, я внес эти правки?

      Я знаю поэму наизусть и правку принимаю не безболезненно. Мне жалко, что отброшен образ «череп – мешок слов» и заменен словами об октябре, уже прозвучавшими в третьей главке. Высказать прямо? А не обидится?

      – Не поняли? Вы же сами поэт, должны понять. Было шатко: «великий мир» или «великий поэт».

      А мне подумалось: подобные замечания («ловля блох») мы в нашей «Зеленой мастерской» постоянно делаем друг другу, но только как бы в учебном порядке – прими, мол, к сведению, чтоб избежать такого же в дальнейшей работе: написанного не правим. А вот Есенин, установившийся и признанный поэт, правит уже напечатанное! Для меня, моих друзей отработанное как бы костенеет. Но как не отметить, что после правки стих стал крепче. И я говорю:

      – Что убрали «великий» – это хорошо: «поэт» без эпитета, да еще вынесенный в конец, на рифму, звучит сильней и становится «великим» сам собой, без бахвальства.

      Смотрим вместе правку в третьей главке. Здесь ведь тоже, говорю я, сдвиг: для глаза «обручальный», а на слух вроде бы «обручальная овца». Но дело скорее в другом: уже поженили поэта с овцой, к чему теперь поминать обручение? Новым вариантом устранен не только сдвиг – устранена тавтология.

      (Через многие годы Анатолий Мариенгоф в своем «Романе без вранья» объяснит, что правка была здесь вызвана не смысловым, а чисто формальным соображением: потребовалось устранить именно эту «обручальную овцу».)

      – А можно спросить? – говорю я несколько позже. – Что такое «Трерядница»?

      И Есенин растолковывает мне, что есть особая техника иконописи: изображения – сразу три – делаются на планочках, укрепляемых ребром. Смотришь прямо – видишь один образ, справа поглядишь – другой, слева – третий. Вот такая троякая икона и зовется трерядницей.

      Хлястик и канотье

      Май двадцатого года, Хлебный переулок. Пьем с Сергеем пойло, морковное, что ли, которое тогда заменяло нам чай.

      – Красивая комната, – говорит не в первый раз мой гость и останавливает глаза на курантах. Нет, не старинных: скорее то, что в начале века называлось «стиль модерн» (разные там квадратные розы и чайки под Художественный театр). Комната и впрямь хороша и просторна – все двадцать СКАЧАТЬ