Черти в Париже. Ярослав Полуэктов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Вот что означает «фиолетово ей».

      Тёплый это дождик, а сам холоднее синего: посмотрите сами спектр и убедитесь в какую сторону бежит Кельвина шкала.

      Во: с Флейтой, млин!

      Что ж они такое творят!

      Саратовки эти!

      С Угадайки–тож.

      С Флейтой!

      Чего ради творят?

      Куда Флейту можно пристроить?

      В какую дырку вставить, в какой род и рот, в какой институт благородных девиц?

      Ладно, что не с Арфой припёрлась!

      А то б!

      На арфе и отымели бы.

      И Арфу бы отымели, отколошматили б ей. Все ниццкие струны лазурные.

      Ничего, что барин неумёха, зато возница дока – покажет брод дамин и юбку поддержит–подфорсит и фалды завернёт как надо, чтобы не мешали процессу.

      Тут музыка: долгая, странная, басовая, си бемоль.

      Что это?

      Стали имать будто с саратовки начали.

      А поднос из рук взять забыли.

      Бьётся стекло в судорогах на кафельном полу.

      Так по логике–то–с.

      Такие теперь сочинители–с.

      Всё бы им флейту даром сосать, извлекать содержимое, а в нотах ни бельмэ, и на дырочки не жмут, а их не одна, а несколько, и у каждой дырочки свой голос и бемоль, а ещё можно пальчиком муссировать дырочку, получится трель и кайф.

      Ни черта не понимают: ни в музыке, ни в любви, ни в нотной грамоте, ни даже в дырищах не сориентируются.

      Объекты самонадувательства!

      Ах это музыка нашей планеты звучала так нештяк: за последние двести миллионов лет.

      Ладно, ладно, замах оценили.

      Автору зачёт. Но сильно после.

      Режиссёру зачёт. Композитору двойка: за плагиат.

      10. Разные француженки приходят во снах

      – Ах, как глупо своёго дома не знать, – сказала голубушка Варвара Тимофеевна, а это была именно она – общезнакомая тёлка из XIX–го Таёжного Притона.

      Флейта опять же, но махонька, вынимаема из сумочки.

      Музыкантша. Прорвы своей: лучше б золотую дилду носила с моторчиком дребезжальным, с тремя скоростями и тросхуем–углубителем.

      – Пришлось задирать подол у самой водосточной трубы, – сказала она: наивно, как в среднем веку, – а говорили, что в Париже теперь клозеты на каждом шагу. Какой век–то объявлен?

      А алфавит мефодьев нынче моден чи–нет? Отстала я от цивили в тайге–то своей. Хорошо – дождит, а то и не знаю, что бы со мной приключилось. Неудобно как–то сухие тротуары мочить. В лесу оно проще: там валежник, мох.

      Если быстро, то муравей не заметит, а сорока не растрезвонит.

      Мы с Бимом молчим партизанами.

      – А я к Ксан Иванычу, – говорит, – где он? Как нет? – самое время! Я с гостинцами к нему.

      Должна я вам, кстати, сообщить на ваш вопрос, что ваш ненаглядный Ксан Иваныч вашу нумерную гостинку в Гугле нашёл. И позже ещё раз нашёл, – по приезду, так сказать, чтобы супружнице доложить своей ненаглядной СКАЧАТЬ