Написано кровью моего сердца. Диана Гэблдон

Чтение книги онлайн.

      – И не говорите, – согласился Фрэзер. – Законы – неизбежное зло, без них нам не выжить… Но, по-вашему, хорошая ли это замена совести? Что скажете как священник?

      – Я… хм… Да, пожалуй, – удивился Роджер. – Конечно, для людей было бы лучше жить по заветам Господа, уж простите, что я так выразился. Однако что поделать, если одним до Господа вообще нет никакого дела, а другие не видят над собой иной власти, кроме себя самих?

      Фрэзер с интересом кивнул:

      – Да, верно. Никакая совесть не спасет человека, который не ищет спасения. Но что, если та же совесть внушает людям самые разные мысли?

      – Как в политике? Когда сторонники Стюартов выступают против… дома Ганноверов?

      Крайне опрометчиво поднимать столь скользкую тему, но это поможет Роджеру самому разобраться в своих пристрастиях и, если повезет, представит его так, будто у него есть личный интерес с обеих сторон.

      На лице Фрэзера сменилась целая гамма чувств: от крайнего удивления до полузабытой усталости.

      – Да, – согласился он. – В юности я сражался за дом Стюартов, и не то чтобы жил тогда не по совести, но на поле битвы было не до нее.

      Он фыркнул с кривоватой усмешкой, и у Роджера внутри все вновь всколыхнулось, как поверхность пруда от брошенного камня. Так всегда делал Джейми. И Джем иногда. А вот за Брианной он подобного не замечал.

      Хотя не стоит сейчас об этом думать: разговор ходит по чересчур тонкой кромке, и Роджер рискует свалиться в пропасть политических разногласий.

      – После Шерамура? – уточнил он.

      – Да, – удивился Фрэзер и с сомнением прищурил глаз. – Вы там никак не могли побывать… Должно быть, отец рассказывал?

      – Нет, – ответил Роджер. При мыслях об отце, как всегда, кольнуло тупой болью.

      По правде говоря, Фрэзер был старше на какой-то десяток лет, не более, но он, видимо, полагал, что Роджер гораздо моложе его.

      – Я… слышал одну песню. Про двух пастухов, которые встретились на холме и завели спор про ту великую битву и о том, кто же все-таки тогда победил.

      Фрэзер рассмеялся.

      – Да, было такое. Мы начали спорить, еще не успев собрать раненых. – Он глотнул из стакана и задумчиво покатал виски по языку, явно вспоминая прошлое. – И что за песня?

      Роджер вдохнул, собираясь запеть, и вдруг вспомнил про сломанный голос. Фрэзер наверняка заметил у него на горле шрам от веревки, но деликатно не стал ничего говорить. Хотя все равно вышло неловко… Так что Роджер просто произнес нараспев первые строки, отбивая по столу ритм бодрама – единственного инструмента, под который исполнялась эта песня.