– О, Кексик, вот вы где! А я уж думал мавзолеем ошибся! – возмутительно бодрый раздается над моим ухом голос Бурцева. Я разворачиваюсь, умоляя про себя боженьку, чтоб это был мираж.
Увы, для миража этот гаденыш слишком плотный. Стоит себе в паре шагов от меня, мороженое в руках покачивает. Два рожка. Еще и моего любимого, фисташкового.
Господи, сегодня весь мир, что ли, против меня?
– Андре-е-ей…
В поисках спасения я торопливо оборачиваюсь к стоящему у кассы Тевтонцеву.
Ну, должен же он что-то сделать, да? Тут, между прочим, на мою честь покушается снова тот самый тип, из-за которого мне мозг выносили.
Самое вопиющее в этой ситуации – Тевтонцев, который полчаса назад сквозь зубы цедил “если это еще раз повторится”, не особенно торопится спасать мою честь. Он вообще ничего не торопится, он просто сусличьим столбиком замер у кассы, позабыв про всякие билеты. Сбледнул, болезный, потом контрастно покраснел, и после щедрого матюга стоящей за ним бабушки цапнул наконец билеты и закосолапил ко мне, не особенно излучая воинственность.
– Андрюха, как жизнь, – судя по всему, Бурцев за моим плечом оскалился в лучезарной улыбке, – а вы чего так быстро свалили, меня не подождали?
– Я… Мы… Опоздать не хотели!
Он блеет! Блеет! Вот так вот просто, как в гребаном шестом классе, все перед Бурцевым блеяли. Это… Это… Просто возмутительно.
– Кексик, подержи-ка, – вкрадчивым своим бесстыжим баритоном мурлычет мне на ухо Бурцев, и… Он гипнотизер, что ли? Как еще объяснить, что оба его рожка с мороженым вдруг оказываются у меня в руках?
И… Даже втюхать их ему обратно не получается! Он с видом радостного комивояжера цапает Тевтонцева за клешню обеими руками и трясет, трясет, трясет. А Андрей проявляет чудеса покраса, и от волшебного рукопожатия Бурцева синеет!
– Отпусти его! – возмущенно вскрикиваю я, когда догоняю, что Бурцев просто издевается – стискивает руку Андрея куда крепче, чем полагается для приветствия. И судя по всему – усиливает хватку.
– А что не так? – Тимур так искренне округляет глаза, что я даже на секунду сомневаюсь, что поняла верно. Но я-то этого гада знаю как никто! И наваждение слетает за секунду, после чего я стискиваю зубы покрепче и делаю маленький шажок вперед.
– Ладно, ладно, Кексик, я снова весь твой! – белозубо щерится наглая гадская морда и дает Андрею свободу.
Все-таки я была зверски права – за спиной у Бурцева Тевтонцев болезненно кривится и разминает руку.
– Забирай свою гадость! – раздраженно рычу, пытаясь впихнуть мороженое Бурцеву обратно. А еще лучше, так впихнуть, чтобы ему эти рожки прям в пижонскую рубашечку впечатались. Чтоб я красиво потом фыркнула через плечо, чтоб он прислал мне счет на химчистку.
СКАЧАТЬ