Парижские тайны. Эжен Сю

Чтение книги онлайн.

      Родольф дружески взял его за руку.

      – Исполненный сострадания к несчастью человека, который незадолго до этого хотел вас убить, вы предложили ему свою поддержку, вы даже приютили его в своем убогом жилище, в тупике Парижской Божьей Матери, номер девять.

      – Вы знаете, где я живу, господин Родольф?

      – Если вы забываете оказанные мне услуги, я их не забываю. Когда вы вышли от меня, за вами последовал мой человек; он видел, как вы вошли к себе вместе с Грамотеем.

      – Но господин Мэрф говорил мне, что вы не знаете, где я живу.

      – Мне хотелось подвергнуть вас последнему испытанию, узнать, обладаете ли вы бескорыстием, свойственным щедрым натурам. И в самом деле, после вашего благородного поступка вы вернулись на свою каждодневную тяжелую работу, ничего не попросив, ни на что не надеясь, не сказав ни единого горького слова в осуждение моей кажущейся неблагодарности, ведь я никак не отозвался на все, что вы сделали для меня; и когда вчера господин Мэрф предложил вам занятие, немного лучше оплачиваемое, чем ваша обычная работа, вы приняли его предложение с радостью, с признательностью.

      – Послушайте, господин Родольф, если говорить о заработке, то четыре франка в день – это все же четыре франка. А что до услуги, которую я вам оказал, то скорее всего не вам, а мне придется вас благодарить.

      – Почему?

      – Да, да, господин Родольф, – проговорил он печально, – каких только мыслей я не набрался… с тех пор как узнал вас и вы мне сказали два слова: «Ты сохранил еще мужество и честь». Диву даюсь, сколько я думаю теперь. Странное дело, что два слова, всего два словечка сделали со мной такое… И то правда, бросьте в землю два крохотных зернышка пшеницы, и из них вырастут большущие колосья.

      Это правильное и чуть ли не поэтическое сравнение удивило Родольфа. Действительно, два слова, но два слова редкой силы воздействия для тех, кто их понимает, внезапно пробудили в этой волевой натуре добрые, бескорыстные чувства, находившиеся лишь в зачаточном состоянии.

      – Видите ли, монсеньор, – продолжал Поножовщик, – я спас господина Родольфа и отчасти господина Мэрфа, что правда, то правда; я могу спасти сотни, тысячи других людей, но это не вернет к жизни тех…

      И Поножовщик, помрачнев, опустил голову.

      – Такие угрызения совести благотворны, но доброе дело непременно зачтется грешнику.

      – А затем, многое из того, что вы сказали Грамотею об убийцах, вполне могло бы подойти и мне.

      Желая изменить ход мыслей Поножовщика, Родольф спросил:

      – Это вы поместили Грамотея в Сен-Манде?

      – Да, господин Родольф… Он попросил меня обменять его золото на банковые билеты и купить ему широкий пояс… Мы положили в него все это богатство, я зашил пояс на нем – и в добрый путь! Теперь он живет на тридцать су в день на полном пансионе у хороших СКАЧАТЬ