Кукушка долго глядела подслеповатыми глазами на линии руки, затем оперлась на печь и поправила на коленях дырявое платье.
– Ну? – спросил Цубаса. – Что видно?
– Погибнешь как великий воин, человек-картинка, – ответила она.
Цубаса выпрямился, довольно улыбаясь:
– А когда?
– Негоже тебе знать. Скажу – и погибнешь как свинья, – отрезала Ку-Ку. – Следующий!
Улыбка тут же исчезла с лица Цубасы, и он отошёл от старухи.
– Теперь ты, Гаспар, – позвала Кукушка.
Чемпион повернулся к выходу, и только теперь Ахти заметил, как он держит левую руку под плащом, – будто бы она у него сломанная, в лубке, на пе́ревязи.
– Сказал же – не хочу.
– Кукушка не тебе предлагает, – сощурилась старуха. – А себе. Дай мне взглянуть, и я не скажу вслух ни слова. Будешь спать крепко, ничего не ведая.
Лемпи и Тойво снова переглянулись.
– Что ты прицепилась к гостю, Ку-Ку? – поинтересовался трактирщик. – Не припомню, чтобы ты кого-то так уговаривала.
– Молчи, пропойца, – непривычно резко отозвалась старуха. – Не влезай в то, что тебе не ведомо. За твою жизнь бьюсь. Она, как и жизнь каждого, кто сейчас под крышей «Мамочкиного приюта», ниточками тянется к Гаспару из Тауруса. А сам он, того не ведая, тоже висит на ниточке, прямо над преглубокой расселиной, на дне которой аспиды и вострые камни.
– Вот тебе и «не скажу ни слова», – хохотнул Чемпион. – Не верю я гадалкам.
– Гадалками базарных девок зови. А я провидица. И до факела мне: веришь ты или нет. Давай руку.
Ахти заметил, как на лбу Гаспара выступили капельки пота. Гость тряхнул длинной косой и сказал:
– Не у дел моя левая рука, бабуля. Ранение.
– Ранение? – ехидно усмехнулась Ку-Ку. – Ну что ж, давай правую, милок, мне так без разницы.
– Почему ж ты всем говоришь показывать левую? – вмешался мальчик, не сдержав любопытства.
– А чтоб туману нагнать, – ответила хиромантка и повернулась к Чемпиону. – Не трусь, воин.
Гаспар недовольно засопел, сел на стул перед старухой, вытянул правую руку.
Кукушка сгорбилась над грубой ладонью, секунду-другую шептала себе что-то под нос. Вдруг вскрикнула, отшатнулась, как обожжённая! Её обезумевший взгляд заметался по трактиру, перескакивая с одного лица на другое: Тойво поперхнулся пивом, Лемпи побледнела так, что румяна на её коже загорелись красными пятнами, а Цубаса попятился к стене.
Ахти заморгал, ничего не понимая. Только Чемпион не дёрнулся. Он сидел, задумчиво разглядывая собственную ладонь, а потом протянул лениво:
– А по-моему, морщины на ладони есть у всех, и это ничего не значит.
Он поднялся – высокий, плечистый.
– Идём, Цубаса.
Человек в татуировках чуть поклонился хозяевам:
СКАЧАТЬ