С сознанием гаснущим ухватилась за ветвь ивы, склонившейся над водой, повисла.
– Воровка! Алхимиков школы знак на ноже!
Нож воткнулся у моего лица, щёку порезав.
– Отстань от неё! – проворчал молчавший доселе рыжий, мужчина лет двадцати пяти или тридцати, в шрамах нескольких. – Вячеслав ведёт счёт своих людей.
Но тот, беззубый, ещё и метнул мне древком в голову с другого берега. Зашиб висок, зараза!
С трудом оседлала ветку, не думая ничего, выдернула нож из ивовой коры, метнула.
Рыжеволосый небрежно лезвие поймал между двух пальцев. Мне поплохело.
Дрожащею рукою достала из рукава подарок кузнеца, расселась на ветке грозно. Ну, как могла. Эти драться умели, и озверелые были все трое.
Рыжеволосый смотрел на меня, прищурившись. Внезапно, чуть вперёд подавшись, метнул обратно в меня нож. Поморщилась, напоровшись на край лезвия бедром. Но, кажется, он и не метил мне ногу отрезать?
Долгий взгляд глаза в глаза. Нас отделяло не слишком много от быстрой, холодной лесной реки.
Кажется, Григорий говорил, что иногда убегать и сдохшей притворяться, утонувшей то есть, нельзя. Не выход. Лучше до последнего притворяться серьёзной. И грозной.
Шумно выдохнув, выдернула нож. Вот зря я у него училась бегать и уклоняться больше, чем ножи метать!
Рыжеволосый просто молча отступил, слегка. Да я и не метко целилась.
Пристальный взгляд на меня. Я гордо на дереве сижу. В крайнем случае, тут ключи ледяные. Просто могу утопиться. Не попадаться им.
– Эта может испортить кровь, – внезапно усмехнулся рыжий в шрамах на лице и руках, – идём. Ярик говорил, что дорогою сегодня должны проехать купцы.
И… почему-то меня пожалел. Ушли. Они ушли!
Я ещё какое-то время просидела на ветке. Ноги заледеневшие скрутило судорогой, свалилась в воду…
История Акара
Убить шесть зайцев одной книгой
Столов в едальне осталось свободных всего шесть, здесь они были небольшие, так что за облюбованный мною у окна люди тоже намеревались пристроиться, но, увидев камень, которым я колол грецкие орехи, шли тесниться от меня подальше или же вовсе шли в находящийся в стороне трактир. Я уныло брякал по орехам искусственным камнем, бело-сиреневым, напоминавшим то чароит, то кошачий глаз – зависит под каким углом и с каким освещением смотреть.
Вот уже два года, как я убежал из дома – и ноги моей не было ни в материнском, ни в отцовском, а меня ещё не искал никто, ни с какой стороны. Это было как-то обидно, хотя я никогда не испытывал никаких тёплых чувств ни к матери, ни к отцу. Медведь их раздери, могли бы хоть из вежливости, хоть раз поинтересоваться моим местонахождением! Тем более, отцовские, которые перемещаться все поголовно умели. Меня-то найти им почти всем было как раз плюнуть. Да хоть бы кто из соседей матери спросил, СКАЧАТЬ