– Не обратила внимания.
Я осмотрела зал (делала это каждые четыре с половиной минуты), чтобы вновь оценить обстановку, так сказать, актуализировать данные. Народу было много, почти все одеты в рокерское ретро, причем некоторым совершенно не идет. На меня уже никто не смотрел, но не оставляло ощущение, что мне здесь не рады.
– Странные вещи открываются. Вот я работаю с тобой девять лет, а не разговаривал ни разу. Ты с кем-то из наших общаешься?
– Нет желания.
У Ярона на дне стакана еще оставался напиток, названия которого я не знала. Я подозвала бармена и заказала себе солевой раствор.
– Знаешь, я видел, как люди заливали в себя бензин, и это не казалось мне такой уж дикостью. Но вот это… – он посмотрел на изящный бокал с прозрачной жидкостью, – то еще извращение.
– За обезболивающие! – предложила я.
– Аминь, – сказал он и прикончил свою порцию. – Вот скажи, каково это жить с индексом фантазии девяносто семь? Учитывая, что средний сейчас тридцать… – Он задумался.
– Тридцать четыре. Как живется? Да нормально. Альтернатив не знаю, сравнить не могу. А какой у тебя индекс, если не секрет?
– Это написано в моем файле, у тебя есть доступ.
– Я не читала.
– Ну, конечно. Восемьдесят один.
– Ну ты и лох.
Он засмеялся так, что на глазах выступили слезы. Лучи света от включившихся где-то сбоку ламп выхватили его голову из относительной темноты, и я заметила зачатки седины на его русых висках. Седеть ему было рано.
– Тебе же тридцать п…пять? – спросила я и почувствовала себя идиоткой из-за корявого произношения цифры.
– Мне тридцать шесть с половиной. А тебе двадцать четыре с хвостиком, верно?
– Смейся дальше.
Он снова засмеялся, будто по команде, и достал откуда-то бутылку, чтобы дальше пить прямо из горла.
Может быть, врет насчет возраста. Это легко проверить, но мне никогда не было интересно, поэтому я просто отсчитала от того момента, когда Симон взял его на работу и сказал, что ему «чуть больше двадцати пяти». Вероятно, он округлил, и из-за этого я считала неправильно. Сама я округлять не могу. И да, возможно, насчет любопытства он в чем-то прав.
– Мне пора. Останешься здесь или у тебя тур по всем барам района? – спросила я.
– Надо работать. Важный проект.
– Сегодня тридцать первое. До конца выходного еще – я посмотрела на часы – семь часов сорок восемь минут. Не верю, что ты будешь усердно трудиться. Или работать – для тебя это порошком закинуться?
На его лице появилась таинственная улыбка и тут же исчезла.
– На неделе у меня не будет возможности заняться оставшимися сюжетами. Я буду занят другим, кое-чем поважнее.
– Чем же?
– Тебе же не интересно. СКАЧАТЬ