Через год темноты и холода наступит следующее лето. Может, в следующий раз все получится? Может, в следующий раз мы будем долго разговаривать?
Ну а пока я буду повторять все двенадцать Ее слов, как молитву. «Твоя кожа такая бледная. Я обязательно приду завтра. Если не будет дождя». Прекрасные двенадцать слов. По одному слову на месяц.
Дорога к полю тысячелистников
Хуже больниц может быть только бегство от них. Все равно что убегать от немыслимого кошмара. Как бы далеко ты не уехал, в какую бы нору не забился, тебя настигают собственные мысли и страх. Всепоглощающий страх перемен, он как песок забивается тебе под одежду, провоцируя зуд, но от него не спасешься хорошим душем. Поэтому так спокойна дорога. Кажется, что пока ты в пути, перемены тебя не настигнут. Нет. Они не смогут догнать твою черную машину, купленную с рук. Ты давишь на педаль с единственной мыслью: в жопу всех.
Но человек рядом, самый дорогой человек, не дает тебе забыть о страхе. Она смотрит на тебя с мудростью годов, провоцируя на очевидный разговор. Все и так знают, о чем идет молчаливая беседа, состоящая из косых взглядов, полуулыбок и вздохов. Но никто не осмеливается первым произнести слово. Мать оказывается умнее.
– У тебя такое лицо, будто случился конец света, – наконец сказала она.
– Я просто прикидываю шансы, – ответил я, стараясь не смотреть на нее.
– Иногда надо просто смириться.
– С детства ты утверждала, что смирение не для меня. Мне нужно быть сильнее проблем, ведь так?
– Некоторые проблемы не победить. Рак не победить. – Мама отвернулась в сторону окна. – Надеюсь, мне постелют красный ковер, когда я буду на смертном одре.
– Еще не поздно, мы можем оплатить курс лечения, у меня есть деньги.
– Я не хочу лечиться. Сама возможность пролежать годы в больнице и потерять все, включая цвет кожи, убивает меня быстрее рака. Нет.
– Значит, план прежний?
– Прежний.
Мы ехали по шоссе, пока светило солнце, а после полуночи я остановился на обочине. Спать в машине – удовольствие сомнительное, тем более в костюме. Пуговицы рубашки впивались мне в тело, отчего я долго не мог уснуть, но усталость взяла свое.
Проснулся я уже далеко за утро. Мамы рядом не было, и я подорвался, словно кто-то поднес будильник мне прямо к уху. Я вышел из машины и быстро нашел ее. Она стояла прямо в лесу, обняв дерево. Сейчас она напоминала дриаду, а может, даже богиню. Платье, отсутствующий взор. Точно, древняя богиня.
Я сел на траву и стал наблюдать.
– Уже проснулся? – спросила она, отстранившись от дерева.
– Спина затекла. Ты как?
– Чувствую, что приближаюсь к Богине. – Мама посмотрела на меня и улыбнулась. – Но ты в это не веришь.
– Я не суеверный, ты знаешь.
– Разве ж это суеверие? – спросила она, приложив СКАЧАТЬ