Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь. Алексей Черкасов

Чтение книги онлайн.

      – Негоже, негоже, Третьяк! Филаретушка – святитель наш многомилостивый!..

      – Чаво там! – отмахнулся Третьяк. – С Александрой толковать можно в открытую, зело борзо. Не из верижников!

      – Один Бог ведает.

      Лопарев заверил, что с ним можно говорить в открытую, и что он не принимает крепость, и даже готов высказать это на собрании общинников, чтоб укоротить руки Филарета.

      – До рук далеко, Александра, – вздохнул Третьяк. – Дай до Енисея доползти, а там…

      Третьяк недосказал, что будет «там», но Лопарев догадался и, вспомнив разговор с Филаретом про Ефимию, сказал о нем. Все слушали внимательно.

      – Беда, должно, беда! – охнул Данило. – Филаретушка и сына свово Мокея потому отправил на Енисей, чтоб извести благостную!..

      – За что извести? За что? – не понимал Лопарев.

      Третьяк выпил вина, попросил Семена наполнить кубки, а тогда пояснил:

      – Сказ короткий, Александра. Филаретушка чует, как земля у него из-под ног уходит. Зубами душу не удержишь, зело борзо! Такоже. И крепость Филаретова скоро лопнет – народ Сибирью дохнул, а не Поморьем верижным.

      – Но при чем же здесь Ефимия?

      Третьяк помигал на Лопарева, удивился:

      – Али не говорила Ефимия, как ее в Поморье еретичкой объявили и на пытку в собор вели?

      – Так ведь это же было в Поморье!

      – Много надо сказывать, Александра, – покачал головой Третьяк. – Тут ведь какая тайна? Мокей-то, сын Филаретов, силища невиданная, зело борзо! За Ефимию он и самому Филарету башку оторвет.

      – Такоже, – кивнул Данило.

      – Вот и нашла коса на камень. Порешить Ефимию – порешить Мокея. А тут еще в Поморье заявилось царское войско, не до Ефимии!.. Филипповцы пожгли себя, а Филарет с общиной в побег ударились, и мы с ними. Едем вот, зело борзо!.. Тут и пронюхал Филаретушка, что в Юсковском становище нету для него опоры, а поруха будет. Мало того: Ефимия в самом становище духовника – совсем беда. Знали мы: кабы Акулина на тайном спросе, когда висела на костылях, назвала Ефимию как искусительницу, не жить бы Ефимии!.. Да мы наказали: смерть прими, а благостную, которая ребенка твово приняла да сокрыла, что он шестипалый, вздохом не почерни!

      – Такоже. Такоже, – кудахтал захмелевший Данило. – Благостную оборони Бог хулить.

      Лопарев задумался. Что-то тяжкое, тревожное прищемило сердце.

      – Не может быть! Не может быть! – проговорил он, сжимая голову ладонями. – За что? За что?

      Третьяк согласился:

      – Нету никакой провинности! Чиста, как слеза Христова. Присоветую тебе так, Александра, объявись верижником да возьми себе в тягость ружье.

      Семен, почтительно молчавший, когда говорили старшие, робко сообщил, что видел Ефимию вчера, до того как на всенощное моленье вышла община.

      – За травами собиралась будто.

      Третьяк повеселел:

      – К вечеру, СКАЧАТЬ