Повести и рассказы. Николай Лесков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и шафраном вроде замазки и ну все это долонью в тот потерханный списочек крепко-накрепко втирать… Живо он все это свершал, и вновь писаная иконка стала совсем старая и как раз такая, как настоящая. Тут этот подделок в минуту проолифили и другие наши люди стали окладом ее одевать, а изограф вправил в приготовленную досточку настоящий выпилок и требует себе скорее лохмот старой поярковой шляпы.

      Это начиналась самая трудная акция распечатления.

      Подали изографу шляпу, а он ее сейчас перервал пополам на колене и, покрыв ею запечатленную икону, кричит:

      «Давай каленый утюг!»

      В печи, по его приказу, лежал в жару раскален тяжелый портняжий утюг.

      Михайлица зацепила его и подает на ухвате, а Севастьян обернул ручку тряпкою, поплевал на утюг, да как дернет им по шляпному обрывку!.. От разу с этого войлока злой смрад повалил, а изограф еще раз, да еще им трет и враз отхватывает. Рука у него просто как молонья летает, и дым от поярка уже столбом валит, а Севастьян знай печет: одной рукой поярочек помалу поворачивает, а другою – утюгом действует, и все раз от разу неспешнее да сильнее налегает, и вдруг отбросил и утюг и поярок и поднял к свету икону, а печати как не бывало: крепкая строгановская олифа выдержала, и сургуч весь свелся, только чуть как будто красноогненная роса осталась на лике, но зато светлобожественный лик весь виден…

      Тут кто молится, кто плачет, кто руки изографу лезет целовать, а Лука Кирилов своего дела не забывает и, минутою дорожа, подает изографу его поддельную икону и говорит:

      «Ну, кончай же скорей!»

      А тот отвечает:

      «Моя акция кончена, я все сделал, за что брался».

      «А печать наложить».

      «Куда?»

      «А вот сюда этому новому ангелу на лик, как у того было».

      А Севастьян покачал головою и отвечает:

      «Ну нет, я не чиновник, чтоб этакое дело дерзнул сделать».

      «Так как же нам теперь быть?»

      «А уже я, – говорит, – этого не знаю. Надо было вам на это чиновника или немца припасти, а упустили сих деятелей получить, так теперь сами делайте».

      Лука говорит:

      «Что ты это! Да мы ни за что не дерзнем!»

      А изограф отвечает:

      «И я не дерзну».

      И идет у нас в эти краткие минуты такая сумятица, как вдруг влетает в избу Якова Яковлевича жена, вся бледная как смерть, и говорит:

      «Неужели вы еще не готовы?»

      Говорим: и готовы и не готовы: важнейшее сделали, но ничтожного не можем.

      А она немует по-своему:

      «Что же вы ждете? Разве вы не слышите, что на дворе?»

      Мы прислушались и сами еще хуже ее побледнели: в своих заботах мы на погоду внимания не обращали, а теперь слышим гул: лед идет!

      Выскочил я и вижу, он уже сплошной во всю реку прет, как зверье какое бешеное, крыга на крыгу скачет, друг на дружку СКАЧАТЬ